Книга Антидот к паранойе - Максим Волосатый

Но долго пострадать не удалось. Окружающий мир неуловимо изменился, и Степа вдруг начал узнавать место, по которому они шли. Не вспомнить, где именно, но то, что он тут уже был – это точно.

Ну, и вывод? Был бы Донкат властен в своем теле, хлопнул бы себя по лбу, а так пришлось только виртуально шипеть. Знакомое? Дятел. Знакомый пейзаж в Белом Месте на Пепле у него может быть только один – тот самый Путь, где он впервые встретил Таиксану. Тот самый, на который намекали загадочные личности при приземлении возле Белого Места. Ага, то есть это означает, что план по возвращению блудного сына он пока выполняет. Что ж, уже плюс. Глядишь, и с этой стороны помогут.

Хотя, это как посмотреть. Нематериальные сущности, обитающие в Белом Месте, запросто могли при «планировании операции» списать Степу, так сказать, «на боевые» – и все. Ну, и Декстер до кучи попал под раздачу.

Ох, нехорошо все это как-то. Донкат заворочался внутри сознания. Скорей бы уже пришли, что ли?

И тут они, как по заказу, – пришли.

Идущий впереди Декстер остановился, как вкопанный. Степа попытался любопытно высунуться у него из-за спины, и рассерженно зашипел, в очередной раз обломившись. Но Таиксана ему помог. Тело Донката почти строевым шагом вышло из-за застывшего сакса и пристроилось тому плечо в плечо. Видно, в прошлой жизни этот разумный вирус был не чужд армейскому строю. Степа тут же привычно проклял всю это военщину (все зло от них).

А потом присмотрелся к тому, что их ожидало. А то, что это ожидало именно их, сомнений не вызывало: вряд ли кто-нибудь еще соберется сюда пожаловать ради эдакого фейерверка. Картина, открывшаяся Степиным глазам, завораживала.

Путь по-прежнему существовал. Мало того, сейчас, он, походу, репетировал торжественную встречу дорогого гостя. Ну, или торжественные проводы (ага, съязвил Степа сам себе: в последний путь, тьфу, тьфу, тьфу).

Между колоннами мерцали сверкающие нити, опутывавшие все пространство наподобие паутины, или, скорее – ткани, настолько ровным и четким был рисунок. Уходящая вдаль дорога светилась ровным мягким светом, словно заверяя потенциального путешественника в абсолютном комфорте, который ждет его впереди. В начале Пути возвышался камень, больше похожий на невысокую трибуну для выступлений. Настолько похожий, что Степа чуть озираться не начал, высматривая готовящихся ораторов.

Так, ну и чего тут нам приготовили?

Однако задуматься, или хотя бы приготовится, Степе не дали. Короткий строй, состоящий из него и Декстера, двинулся вперед, к трибуне.

Все Степины попытки хоть как-то повлиять на происходящее пропали втуне. Мало того, даже клубы тумана, проплывающие возле его лица, начали ластиться, словно пробуя его на вкус. Бр-р-р, мерзкое сравнение. Но тем не менее. Отчаянный вопль Степы, обращенный к туману (он дошел даже до такого) услышан не был. И даже более, туман как будто бы подталкивал Донката вперед, к … жертвеннику (!), вот как называется этот камень в начале пути.

Степа понял. Так вот зачем Таиксане потребовались их тела. Ну ни хрена себе. Нет, конечно, почетно, своей жизнью оплатить билет для затерявшегося в иных мирах ужастика, но Степа все же предпочел бы отказаться от этой чести.

К сожалению, его никто не спрашивал.

Два тела мерным шагом подошли к небольшому камню и обхватили его с двух сторон. Обхвата хватило как раз так, что лоб Декстера опять уперся в голову Степе.

Потекли мгновения ожидания непонятно чего.

Мгновения текли, текли и текли, а вокруг не происходило ничего. Степе начало казаться, что прошла уже целая вечность. Неподвижность стала нестерпимой.

– Твою мать, ну опять он целоваться ко мне лезет, – пожаловался Степа сам себе просто для того, чтобы не молчать: ожидание становилось невыносимым. – Точно, все Элечке расскажу.

– Расскажи, расскажи, – раздался вдруг голос Декстера. – Она оценит.

– Шойс! – если бы Степе вернули тело, он бы вздрогнул. – Ты разговариваешь?

– Ага, – сварливо подтвердил сакс. – А еще читаю, считаю и писать умею. В других обстоятельствах показал бы, но сейчас, извини. Придется обождать.

– Я не про то, – поправился Донкат.

– А про что? – дурацкая поза и не менее дурацкая ситуация, в которой они оказались, добродушия саксу явно не добавили.

– Да иди ты, – разозлился Степа, – со своими приколами. Я тебя спрашиваю, ты что, освободился?

– Ты издеваешься, что ли? – удивился сакс. – Стоял бы я тут…

– А тогда почему мы говорить можем?

– Откуда я знаю, у него спроси, – Декстер показал глазами за спину Степе.

Донкат честно попытался повернуться, естественно, не преуспел, зато увидел за спиной Декстера очень занимательную картинку. На мерцающей ткани, драпирующей пространство между колоннами, явственно проступало грубо нарисованное лицо, трансформирующееся наподобие клубов тумана. Те же перетекания из одного состояния в другое, та же смена форм, та же зыбкость образов. Лицо менялось, превращалось, но удивительным образом каждый раз оставалось неизменным.

– Ты про это? – Степа показал глазами на лицо.

Декстер открыл рот, но сказать ничего не успел – пространство вокруг заполнил звон. С каждой секундой становясь все громче и громче, он заполнял весь мир. Проникал в каждую клеточку тела, заставлял голову звенеть в унисон, выбивая из нее все мысли, чувства и эмоции.

Поначалу Степа терпел, потом начал рычать от боли, потом, кажется, заорал. Перед ним корчился от таких же болей Декстер. Но звон не прекращался. Ткань, затягивающая колонны напряглась, пошла волнами, переливами. Нарисованное лицо напряглось, съежилось – и вдруг открыло глаза (оказывается, все это время, они были закрыты) и впилось взглядом в Степу.

Вот тут он совершенно точно заорал. Взгляд нарисованных глаз был нестерпим. Они жгли, выворачивали наизнанку, уничтожали и распыляли. Боль была адской, но сознания Донкат так и не потерял. Поэтому момент, когда «представление» подошло к концу, он прочувствовал каждой клеточкой настрадавшегося тела.

Ткань с нарисованным лицом вдруг оторвалась от колонн, взвилась в воздух … и упала на жертвенник.

Степа даже испугаться не успел. Переливающийся всеми цветами холст обволок Донката с Декстером, скользнул по ним, коснулся камня … и вдруг влился в него, как струя воды вливается в кувшин.

И наступила тишина…

Глава 30

В молочно-белом тумане, почти скрытые его клубами, обнимая камень, похожий на жертвенник, неподвижно стояли два тела. Одно побольше, другое поменьше. Вокруг царили тишина и покой. Только слабо мерцала в тумане уходящая вдаль дорога, в начале которой и стоял этот «жертвенник».

Четыре человека, осторожно выбирая лежащую на земле веревку, подошли к камню и остановились метрах в десяти, напряженно наблюдая.