Книга Сказки серого волка - Донна Кауфман

Танзи оставила Райли за компьютером, а сама вернулась в кухню сварить свежий кофе. В холодильнике для неё нашлась бутылка газировки. Что ж, они неплохо уживутся вместе. Поставив на стол кофе Райли, Танзи устроилась в откидном кресле с газировкой и оставшимися списками.

Записка в конверте была предельно краткой и ясной:

«Я твой. Ты моя. Навеки».

Каждый раз при этой мысли Танзи бросало в дрожь. Навеки. Не «до конца моих дней», а «навеки». То есть даже после того, как она покинет этот мир. Автора записки можно счесть свихнувшимся или даже потенциальным убийцей. Единственное, что не давало Танзи окончательно впасть в отчаяние, — злость. Нет, она действительно всякий раз ужасно злилась, стоило ей подумать о коварном психопате, который пытается подобраться к ней поближе.

Кстати, она уже извинилась перед Райли за то, что так легкомысленно отмахнулась от его предложения принять меры дополнительной безопасности. Отпечатки на обеих записках совпадали. Райли взял с Танзи слово, что она лично встретится со своим шефом и постарается добыть отпечатки его пальцев. А если удастся, то и образец почерка. Танзи пришлось согласиться, что это очень даже разумно. И хотя она была далеко не в восторге от этой затеи, выбора у неё не оставалось.

А затем, после столь непродуктивного утра, примерно в полдень им наконец улыбнулась удача, вознаградив находкой подходящего имени. Некая Маргарет Свиндлер. Эта особа была упомянута в списке обслуживающего персонала Хрустального бала. Обычно во время своих мероприятий фонд обходился меньшим количеством подсобных работников. Свиндлер была в числе временного персонала, нанятого по случаю столь грандиозного события, как благотворительный бал. А ещё эта особа являлась сотрудницей «Фишнет», причём с самого начала деятельности компании года два назад.

Райли связался с Эрни, и они вдвоём принялись за поиски, однако им так и не удалось обнаружить даже отдалённую связь с записками или отпечатками. Если эта Свиндлер и впрямь родственница или подружка Соула-М8, придётся попыхтеть, чтобы доказать сей факт без её помощи. Райли намеревался во второй половине дня наведаться в «Фишнет», когда Маргарет закончит работу. Если они не смогут поговорить с ней там, он собирался приложить все усилия к тому, чтобы выудить из Лори Сак более подробную информацию о её подчинённой. Например, домашний телефон и адрес — им с Эрни казалось, что уж что-что, а это будет несложно добыть, но пока что Эрни так ничего и не выудил. По его мнению, проклятая Сак сделала невозможное. Ей удалось удержать личные данные вне Интернета.

Однако встреча с госпожой Свиндлер состоится не раньше чем часов через пять. Значит, у них с Танзи в распоряжении ещё достаточно времени, чтобы украсить ёлку. Танзи растерянно взглянула на гору потрёпанных коробок, сваленных на пол перед слегка кособокой ёлкой. Её радость по поводу того, что, кроме Мартина, появился ещё один подозреваемый, начала меркнуть.

— У меня такое чувство, будто мне предстоит совершить настоящий подвиг.

Райли поправил на коленке пакет со льдом и, превозмогая боль, наклонился, чтобы поднять верхнюю коробку. Не успела Танзи его остановить, как коробка была уже у него на коленях.

— Я только разверну украшения и сразу передам тебе. А ты уж сама решай, что куда.

— Может, нам ещё повесить лампочки или «дождик»?

— Неплохая идея. Посмотри в одной из тех коробок. Правда, я сильно сомневаюсь, что лампочки окажутся исправными. Насколько я помню, у ёлочных гирлянд ограниченный срок жизни.

— Я все равно понятия не имею, как их вешать. Так что особой красоты не обещаю. — Танзи рассмеялась. — Слава Богу, вероятность того, что Миллисент увидит наше творение, приблизительно равна шансам на исправность самих лампочек.

Райли улыбнулся и откинул крышку первой коробки. Улыбка его тотчас сделалась какой-то кислой, и он с задумчивым видом вытащил неаккуратно завёрнутое украшение. Гофрированная бумага соскользнула на пол, и в руках у Райли остался не очень умело сделанный футбольный мячик.

— «Бульдоги», — побормотал он и перевернул игрушку другим боком. — Р. П. 85.

Танзи молча наблюдала за ним, не зная, что сказать, за что ужасно на себя злилась.

— Ты уверен, что хочешь повесить этого уродца на ёлку? — негромко спросила она.

Райли кивнул и передал ей увесистый комок обожжённой глины.

— Да. Я смастерил эту игрушку для матери на уроках художественного творчества. В тот год мы в последний раз ставили ёлку. Мама тогда ещё не слегла совсем и помогала нам вешать игрушки. — Райли усмехнулся. — Ей наверняка было приятно получить от меня футбольный мяч. Не слишком сентиментально, конечно, но на то он и спорт.

— Готова спорить на что угодно, твой подарок ей ужасно понравился.

Танзи отвернулась. А Райли гораздо сентиментальнее, чем сам готов в том признаться. Она осторожно повесила глиняный мячик на ветку потолще.

Райли же продолжал разворачивать сокровища своего детства. У некоторых игрушек была своя история, у других — никакой. Райли то и дело смешил Танзи своими рассказами, а несколько раз растрогал до слёз.

— И ты ещё называешь меня сентиментальным! — воскликнул он, когда Танзи подозрительно зашмыгала носом, вешая очередное украшение.

— Если я и сентиментальна, то только по твоей вине. — Танзи сделала шаг назад. — Тебе не кажется, что мы навешали на ёлку столько твоего прошлого, что удивительно, как она только его выдерживает.

Танзи обошла деревце, стараясь окинуть творение их рук объективным взглядом. С чисто эстетической точки зрения выглядела их ёлка кошмарно. Но с точки зрения сердца и души, Танзи ещё никогда не видела ничего более красивого.

Райли подошёл и встал у неё за спиной. Танзи не слышала, как он поднялся с дивана. Он потянулся к ней и поцеловал в шею.

— Спасибо тебе, — прошептал он.

И в этих двух словах прозвучало больше чувства, чем она слышала за всю свою жизнь. Танзи обернулась, на её лице появилась хитроватая улыбка.

— Послушай, может, мне следует позвонить матери? Кто знает, вдруг у неё найдутся ёлочные украшения, которые каким-то чудом сохранились с её детства.

По глазам Райли было видно, что его переполняют чувства. Он взял лицо Танзи в свои ладони и поцеловал так нежно и ласково, что на глаза ей вновь навернулись слёзы.

— Прости, — сказал он.

— Это ещё за что? За то, что у меня вдруг глаза оказались на мокром месте?

— У тебя когда-нибудь была ёлка?

— Конечно. Каждый год, в доме тётушки Миллисент.

— Я имею в виду — у тебя дома. — Райли кивком указал на игрушки, криво свисающие с колючих веток — Со всеми этими дурацкими заморочками, которые школьная система навешивает на наших бедных, ничего не подозревающих родителей.

— Я не ходила в государственную школу, как все нормальные дети. И моих родителей не было поблизости, помнишь, я ведь тебе рассказывала?