Книга Мила 2.0 - Дебра Дриза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мгновение я смотрела на неподвижное тело мамы, наблюдая, как ветерок ласково треплет ее пряди. Переполненная унынием, я убрала волосы с ее бледного лица. Затем я поспешила в сарай.
Через несколько минут я уже привязала найденный в нем ржавый якорь к маминому телу при помощи стартер-кабелей, которые я обнаружила в багажнике машины. Легко подняв маму с земли, я понесла ее к реке. Прочь от видневшихся вдали зданий, прочь от Вашингтона. Прочь от Холланда.
Я донесла ее до самого берега, посмотрела вниз на бурлящий поток.
Невыносимо было думать о том, что знакомый запах розмарина навсегда канет в мутную воду. Что река примет маму и уложит на дно, и я больше никогда не увижу ее голубые глаза, ее мягкие волосы, ее стройное, но сильное тело. Я знала, что она мертва, что жизнь, что бы это ни было такое, покинула телесную оболочку, которую я держала в руках. Я знала это, но все равно прошептала:
— До встречи, мама.
Я снова взглянула на темную непрозрачную воду, и мои руки крепче сжали тело. Как я могу это сделать? Вот так выбросить ее в реку, словно никому не нужный мусор? Мама заслуживала лучшего конца. Настоящих похорон, с друзьями, пришедшими ее проводить, цветами, священником, который сказал бы последние слова. Таких, какие она создала в моей памяти для «папы».
Потом я представила себе, как Холланд находит ее, увозит обратно в подвалы своего жуткого комплекса, и содрогнулась. Я не могла этого допустить. Этот человек лишил нас даже достойных похорон.
Сделав глубокий вдох, я в последний раз вгляделась в знакомые черты. А потом я бросила искалеченное тело в голодный поток, и почувствовала себя так, словно вырвала из груди свое сердце и бросила его следом, потому что ничто другое точно не могло бы вызвать такую боль. Но, по крайней мере, Холланд до мамы уже никогда не доберется.
Я отвернулась до того, как ее тело ушло под воду, пытаясь принять доводы своего разума. Сейчас я с готовностью предоставила андроиду в себе полный контроль — что угодно, лишь бы заглушить боль. Мамы не стало, и созерцание реки не приблизит меня к выполнению ее последней просьбы. Мне нужно было уходить отсюда.
А еще мне нужна была помощь.
Засунув часть денег из конверта в карман, а часть — в кроссовку, я спрятала машину и пошла пешком. Учитывая ее состояние и то, что ее номер и марка к этому моменту уже были известны всем полицейским штата, она выдала бы меня с головой.
Я мысленно пополнила список своих долгов Лукасу пунктом «новая машина». Хотя я вряд ли когда-нибудь увижу его снова. Я поплелась в город, оставаясь начеку на случай появления черных внедорожников. Каждый шаг причинял боль, как будто, уходя, я предавала маму. Я не могла не думать о том, что потерпела поражение, и за это маме пришлось поплатиться жизнью — сколько бы она ни пыталась убедить меня в том, что это не так. И теперь я уходила от нее. Навсегда.
Но я заставляла свои ноги делать шаг за шагом и не позволяла себе оборачиваться. Единственное, что я могла сейчас сделать ради нее, это добиться того, о чем она мечтала для меня. Если меня поймают, все ее жертвы окажутся напрасны. Только эта мысль вынуждала меня двигаться вперед, но пока ее было достаточно.
Если мама хотела, чтобы я нашла какого-то Ричарда Грейди, я это сделаю.
Я не могла снова ее подвести.
Мне нужен был телефон, но в первую очередь — новая одежда. Когда мы ехали на машине, я заметила на небольшом пустыре лагерь бездомных. Я шла назад по тому же пути, пока не нашла их.
Они сбились в кучку, спасаясь от холода. Когда я подошла, они повернулись ко мне, выглядывая из-под своих грязных одеял. Лица нескольких ничего не выражали, в глазах остальных зажглось любопытство. Изучив их взглядом, я выбрала пожилую женщину примерно моих размеров, на которой была кофта с капюшоном.
— Эй, вы! — окликнула я женщину, показывая на нее пальцем. Я нагнулась и вытащила из кроссовки две двадцатидолларовые купюры и десятку.
— Я дам вам пятьдесят долларов за вашу одежду. И мою одежду тоже можете забрать. — Я посмотрела на себя. Моя футболка была вся в ярко-красных пятнах.
Мамина кровь.
Горло снова сжалось, а перед глазами всплыл ее образ. Бледное, застывшее лицо, глаза, которые закрылись навсегда. Как она могла вообще подумать, что я смогу жить без нее?
Я обхватила изумрудный кулон, который до недавнего времени носила мама. Я вспомнила, что она тоже так делала, и каким-то образом ощущение прохладного камня в ладони успокоило меня.
— Футболка немного грязная, но…
Мне даже договаривать не пришлось — женщина встала и начала расстегивать пуговицы на своей грязно-бежевой кофте. Ее взгляд был прикован к деньгам, словно в них было ее спасение.
— А для меня деньжат не будет, а, девочка? — Ко мне подобрался мужчина за тридцать, с гнилыми зубами и дрожащими пальцами, желтыми от табака.
Когда он потянулся к деньгам, я перехватила его руку и сжала достаточно сильно, чтобы дать понять, что это не шутки, но не настолько сильно, чтобы навредить ему.
— Это не для тебя. — При этом я даже не посмотрела мужчине в лицо.
Он охнул от боли и отскочил, как только я его отпустила. Остальные забормотали между собой, но подходить больше никто не стал. Вот и хорошо. У меня не было ни времени, ни желания отбиваться от этой кучки наркоманов.
Женщина кинула мне свою кофту. Спереди на ней было большое коричневое пятно, и от нее пахло застарелым потом. Но вариантов у меня пока особо не было, да и капюшон мог пригодиться. Каждая такая мелочь подводила меня немного ближе к достижению моей — маминой — цели.
Я повернулась к ним спиной, чтобы переодеться, уверенная, что услышу, если кто-то станет приближаться. Кофта была длинной, доходила до самых колен, так что я сняла штаны, а женщина в это время сняла свои — это были рваные черные джинсы.
Пахло от них не лучше, чем от кофты; честно говоря, даже хуже. Но я натянула их, стиснув зубы. Брезгливость для андроида — непозволительная роскошь. Джинсы болтались на бедрах даже после того, как я их застегнула, но полностью не спадали. Сойдет.
Я натянула на голову капюшон, заправляя под него волосы. Может, издалека мне даже удастся сойти за парня.
— Вот, возьмите, — сказала я, протягивая женщине деньги.
Ее лицо сморщилось, когда она одарила меня широкой улыбкой, демонстрируя две дырки от недостающих зубов. Но женщина не произнесла ни слова, только молниеносно схватила деньги и затолкала их под свою новую футболку, словно боясь, что я могу передумать.
Бросив взгляд через плечо, я увидела, как воды Потомака заблестели под первыми лучами медленно восходящего солнца. Мне и правда хотелось передумать, но это никак не было связано с деньгами. Собравшись уходить, я подошла к мужчине, который попытался вытрясти у меня денег, и до сих пор смотрел на меня с опаской.