Книга Аттила, Бич Божий - Росс Лэйдлоу

Внезапно взгляд Аттилы остановился на двух птицах — зуйке и преследовавшем его соколе. Последний взмыл ввысь: казалось, жить маленькой птичке осталось недолго, но она давно играла в эту игру и знала, что делать. Камнем рухнул зуек вниз, распустив крылья у самой земли, и, держась на этой высоте, устремился в поисках убежища к ближайшей рощице. Сокол летел за добычей параллельным курсом, но нападать не решался: он легко мог убить зуйка, но, стремительно упав вниз, мог погибнуть и сам. Вскоре эти две птицы превратились в скользившие по небу пятнышки; меньшее достигло деревьев и исчезло, более крупное вновь набрало высоту и улетело прочь. Рассмеявшись, Аттила направил лошадь к деревне. Маленькая драма, свидетелем которой он только что стал, лишний раз напомнила вождю гуннов о том, в какой ситуации он сейчас оказался.

* * *

Весной следующего года, в консульство Валентиниана Августа (седьмое) и Авиена, Анатолий и Ном отправились за Данубий на новые переговоры с Аттилой. Результатом прошедшей доброжелательной встречи стало то, что Аттила великодушно отказался от расположенных к югу от Данубия территорий, отказался от заявленных ранее требований, согласно которым римляне должны были возвращать ему всех перебежчиков и пленных, и тактично умолчал о готовившемся против него заговоре. Восточная империя по-прежнему должна была платить гуннам дань (считавшуюся отныне компенсацией за охрану имперских границ), но размер ее, по сравнению с условиями, обозначенными в предыдущем договоре, был значительно уменьшен. Для полководца и магистра оффиций Третий Мир Анатолия стал дипломатическим триумфом: годы терпеливых и настойчивых усилий наконец-то увенчались успехом. Аттила тоже остался доволен: необходимость вести непрерывные войны отпала, он получил долгожданную передышку и мог теперь спокойно подумать о манящей перспективе — возобновлении союза с Аэцием.

О том, что всем его большим надеждам не суждено будет сбыться, а разрушит их нечто крошечное и незначительное, и — что символично — кроваво-красного цвета, Аттила, конечно же, знать не мог.

Глава 41

Император Феодосий упал с лошади, повредив позвоночник.

Феофан Исповедник. Хронография. 810–814 гг.

Феодосий любил объезжать крупных и горячих лошадей — словно в качестве компенсации за неэффективное управление империей. Казалось, тем самым он хотел продемонстрировать своим подданным, что она все же существует — пусть одна, но довольно опасная, — та сфера деятельности, в которой он достиг вершин мастерства. В двадцать шестой день месяца, названного в честь Юлия Цезаря, в год, когда был заключен Третий Мир Анатолия, император в сопровождении конюшего совершал верховую прогулку по берегу реки Лик, недалеко от столицы. Прогнав, как обычно, своего гнедого жеребца галопом, Феодосий спешился и передал поводья слуге, приказав тому немного прогулять животное и возвращаться. Оставив господина у реки, конюший отправился исполнять приказание, но перед тем как возвратить скакуна императору, произвел с седлом некие манипуляции.

Вскочив на коня, Феодосий вдруг обнаружил, что тот не желает его слушаться. Любимый жеребец норовил взбрыкнуть и то и дело вставал на дыбы, стараясь сбросить седока. Отчаянные попытки императора успокоить животное закончились безуспешно; Феодосий вылетел из седла и неловко упал на прибрежные камни. Он попытался подняться, но ноги отказывались повиноваться. «Кажется, я сломал позвоночник», — прошептал император конюшему. Тот же, перед тем как отправиться за помощью, незаметно вытащил из-под седла небольшую багряно-красную колючку невысокого кустарника, известного в народе как «карающий куст».

* * *

Узнав о несчастье, Аспар сразу же сообщил о случившемся Маркиану, сенатору и прославленному ветерану армии, после чего поспешил к ложу находившегося при смерти императора. Феодосий умер через два дня, на пятидесятом году жизни и сорок третьем году своего правления. Через месяц Маркиан, отставной офицер, беззаветно служивший Аспару на протяжении долгих девятнадцати лет, человек скромный и честный, примерил на себя императорский пурпур.

Первым делом новый, решительно отказавшийся от слабой политики предшественника император передал — через своего посланника Аполлония — вежливое, но недвусмысленное сообщение Аттиле: платить дань гуннам Восток больше не будет.

Глава 42

Персидский царь Сапор […], нарушив условия договора с Иовианом, стал налагать свою руку на Армению, чтобы подчинить ее своей власти, как будто обязательность условий договора была уничтожена[51].

Аммиан Марцеллин. Деяния. 395 г.

Дувший с горы Арарат ветер пронизывал насквозь. Дрожа от холода, укрывшийся в темной узкой теснине на границе между Римской империей и Персидской Арменией Юлиан плотнее запахнул полы плаща и подул на окостеневшие пальцы. По меньшей мере, в сотый уже раз после выезда из Антиохии помянул он нехорошим словом тот день, когда согласился выполнить это опасное задание. Конечно, будучи действующим офицером восточной римской армии и продолжателем длинной военной семейной традиции (в родственниках, хоть и дальних, у Юлиана числился выдающийся солдат и историк Аммиан Марцеллин), отказаться от этой миссии он не мог. Мысленно Юлиан вернулся на двадцать дней назад, когда и состоялась судьбоносная для него встреча с Аспаром, могущественным полководцем Восточной империи, человеком, стоявшим за восшествием на престол нынешнего императора, Маркиана.

* * *

В дом военачальника в Антиохии, втором городе Восточной империи, Юлиан входил с волнением и тревогой. Антиохиец по рождению и воспитанию (как и его знаменитый предок Аммиан), Юлиан не без основания полагал, что родной ему город по праву называют Антиохией Великолепной и Жемчужиной Востока. Проведенный cursor’ом, или посыльным, через обычную вереницу залов в украшенный колоннами сад, он заметил в дальнем его углу средних лет мужчину в повседневной солдатской форме: льняной тунике с круглыми нашивками цвета индиго на рукавах и плечах, широком военном поясе и круглой шапке — «таблетке». Человек этот не носил каких-либо знаков различия, но от него исходило такое ощущение силы, что Юлиан понял: перед ним — важная шишка. Подойдя ближе, он узнал утонченные орлиные черты на смуглом лице; они принадлежали Аспару, великому полководцу и герою битвы на реке Ут, в которой Юлиану и самому довелось принять участие.

— Приветствую тебя, молодой Юлиан, — сказал Аспар с улыбкой. — Вижу, ты уже оправился от полученного в сражении с гуннами ранения. Неприятные раны, скажу я тебе, оставляют эти стрелы. Могут и инфекцию занести… Но не будем о грустном. Полагаю, тебе интересно, зачем ты здесь оказался. Речь идет о шпионской миссии в Армении. Мне нужен человек молодой и надежный, уверенно чувствующий себя в седле и не боящийся опасности. Желательно, холостой. Будучи отмеченным наградами за доблесть трибуном, candidatus лучшего полка константинопольской scholae, к тому же, парнем неженатым, ты как нельзя лучше удовлетворяешь всем этим требованиям.