Книга Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна Д'Арк» - Виктор Карпенко

На подмогу своим товарищам из караульной избы выскочили два казака, из воеводского терема с пищалями наперевес бросились к месту схватки еще двое. Нападавшие попятились, а некоторые, побросав оружие, бросились наутек.

– Вот тебе и на, – утирая пот со лба, озадаченно произнес Максим Веденяпин, не чаявший так скоро оказаться за воротами не солоно хлебавши. – Вот и повязали разбойных!

Он оглядел свое полупьяное воинство, обвешанное оружием, и недоуменно развел руками:

– Это надо же, десятерых воров не смогли побить, что скажет на это боярин Юрии Олексеевич? Не поверит! Еще и потатчиками воровским казакам назовет.

Увидев прижимающего к груди руку бледного, как полотно, Ивана Хребтина, Веденяпин спросил:

– Что с рукой-то?

– Поранена, – дрожащим голосом произнес Хребтин, – а брат там остался, – кивнул он на воеводский двор. – Вор из пищали Петру прямо в грудь выпалил, – и, отвернувшись, Иван захлюпал носом.

– Э-эх, вояки! – тяжело вздохнул Максим Веденяпин. – С вами токмо на воров боем ходить…

Оглядев еще раз свой отряд, Веденяпин понял, что заставить купцов и приказных еще раз пойти на приступ воеводского дома он не сможет, ибо напуганы лучшие градские люди полученным отпором.

Рассудив, что лучше с головой на плечах, обойдясь без почестей, нежели чем без головы, но во славе, Максим Веденяпин повел свой отряд к городским воротам, решив там устроить засаду и не выпустить Алёну из города, как вдруг навстречу им, из-за поворота улицы, выехала группа всадников.

– Воры! – истошно закричал кто-то из приказных, и отряд Максима Ведяняпина, оставив своего предводителя в одиночестве, рассыпался по близлежащим дворам.

Максим и сам перепугался изрядно, увидев конный отряд, но, узнав в одном из всадников Григория Ильина, успокоился.

Подъехав к стоявшему на дороге Максиму Веденяпину, Гришка Ильин, перегнувшись и свесившись с седла, спросил:

– Послал к воеводе Лихореву человека?

Тот закивал головой, опасливо глядя на сопровождавших Гришку верховых.

– Этих не опасайся, мои люди, – успокоил Веденяпина Ильин, – говори толком, что здесь содеялось? Взяли Алёну?

– Нет еще, – развел руками Веденяпин. – Воры зело умелы саблями махать, не подступиться…

– Ладно, – махнул рукой Гришка, – Алёну я сам возьму, а ты, – ткнул он рукоятью кнутовища боярского сына в грудь, да так сильно, что у того дух забило, – собери свое войско и насядь на градские ворота, да так, чтобы и мышь не проскочила. А то, случаем, наедет какой-нибудь воровской отряд, всем нам тогда смерть.

И, оставив озадаченного Веденяпина на дороге, Гришка Ильин с десятком всадников направился к воеводскому двору, намереваясь наконец-то осуществить давно задуманное черное дело.

Узнав в подъехавших всадниках повстанцев, воротный сторож распахнул перед ними ворота. Молодцы из охраны, обрадованные подоспевшей ко времени помощью, бросились к товарищам, принимая лошадей.

Как волки, накинулись приехавшие с Гришкой Ильиным мужики, рубили молча, с остервенением опуская сабли на молодецкие головы, знали, что в этом спасение их собственных жизней, токмо этим можно было заслужить прощение Долгорукого.

Алёна не видела всего этого. Приняв въезжавших и всадников за передовой дозор ожидаемых повстанческих сотен, она ушла к себе в светелку приготовиться в дорогу.

Грохот падающих лавок, крики, шум борьбы, приглушенные плотно запертой дверью, привлекли ее внимание.

Алёна кинулась к окну. То, что она увидела, повергло ее в ужас: на дворе бездыханно лежали все десять молодцев ее охраны, а воротный сторож, приколотый пикой к воротам, еще живой, силился вытянуть древко из груди и не мог. По двору, держа нагатове пищали, прохаживались незнакомые мужики. Их было четверо. Уйти двором не представлялось никакой возможности. Алёна поняла, что их предали, и заметалась по светелке, ища выход. Наконец решившись, она взяла в левую руку пистоль, а в правую саблю и распахнула дверь горенки.

– А вот и сама атаманиха! – ухмыляясь в бороду, воскликнул Гришка Ильин и двинулся было к Алёне, но, увидев у нее в руке пистоль, остановился. – Со свиданьицем! Давненько не виделись.

– Ты?

Алёна побледнела, увидев того, кто их предал.

– Я, матушка, я. Давненько ждал этого и дождался. А ты на меня не зыркай, не поможет. Теперь ты у меня вот где, – показал он Алёне кулак. – Что захочу, то и сделаю с тобой!

– Не торопись, Григорий, кабы вскорости раскаяться о содеянном не пришлось.

Все внутри у Алёны дрожало и тряслось от негодования, однако несмотря на это неимоверным усилием воли она смирила волнение и уже спокойно, выдавливая сквозь зубы каждое слово, вымолвила:

– Одумайся, еще не поздно…

Ильин рассмеялся.

– Взять ее! – приказал Гришка стоявшим рядом с ним мужикам. Те бросились выполнять приказание.

Алёна, не целясь, выстрелила. Один из мужиков, схватившись за грудь, опрокинулся навзничь, другой замер на месте.

– Вот ты как! – взревел Гришка Ильин и, размахивая саблей, бросился на Алёну.

Смело встретила Алёна нападение врага. Смягчив удар и отведя его в сторону, Алёна быстро нанесла ответный. Не будучи таким проворным, Гришка Ильин едва успел откинуться в сторону, но и здесь его настиг клинок Алёниной сабли. Щеку и подбородок словно обожгло, кровь горячей струйкой побежала по шее, сползая под рубаху.

– Ах ты стерва! – выругался Гришка и неистово замахал саблей, осыпая Алёну ударами, от которых она еле успевала отбиваться. На помощь Гришке Ильину пришли еще двое мужиков, ранее боровшихся с попом Саввой, который был теперь спеленат, как дитя малое, по рукам и ногам толстыми веревками. Схватив по краям длинную лавку, они, находясь на безопасном расстоянии от Алёниного клинка, прижали ее лавкой к стене, да так, что у Алёны помутилось в глазах. Когда она пришла в себя, руки ее были связаны, а Гришка Ильин сидел напротив нее, забавляясь тем, что перекидывал с руки на руку ее саблю.

– И доселе грозить мне будешь? – осклабясь, спросил он.

Алёна, яростно сверкнув глазами, отвернулась.

Глава 8 «Если бы Русь Великая поднялась!»

1

Подморозило. К утру повалил большими хлопьями мягкий пушистый снег, разом преобразивший Темников. Припорошенные снегом, как-то веселее глянулись вросшие в землю, серые, покосившиеся избы, засияли на белом фоне крыш голубые маковки церквей, засветились матовыми зеркалами затянутые ледяной коркой лужи, повеселели и темниковцы. Ни воевода Лихорев, ни вошедший после него в город воевода Щербатов расправ над горожанами не чинили, следствия по делу о воровстве темниковских мужиков не вели, ждали набольшего своего боярина Юрия Алексеевича Долгорукого.