Книга По дороге к любви - Дж. А. Редмирски

— В чем дело? — беспечно спрашиваю я. — Что-нибудь случилось?

Он глядит на меня сверху вниз, и я вижу, он понимает: я не стану вечно делать вид, что ничего не замечаю. Пора ему понять, что девушка-то перед ним, оказывается, куда более наблюдательная, чем ему хотелось бы.

На этот раз он не улыбается, просто смотрит на меня, как на человека, с которым готов сейчас распрощаться. Потом наклоняется и целует меня.

— Ничего не случилось, детка, — говорит он, словно вдруг снова решил стать прежним, улыбчивым и веселым Эндрю, которого я так хорошо знаю… но меня не обманешь.

Я понимаю, что он лжет, и ничего не могу с этим поделать. Конечно, я могу сделать сейчас вид, что ничего не замечаю, но потом… потом от меня так легко не отвертишься.

— Сейчас вернусь, — говорит он и идет вслед за матерью.

ЭНДРЮ

Глава 36

Наверное, не следовало приводить сюда Кэмрин. Девочка сообразительная, можно было догадаться, что от нее не укроются самые тонкие нюансы нашего разговора. Да и мама сильно облегчила для Кэмрин эту задачу. Но им обязательно надо было познакомиться, это очень важно, и я сделал то, что должен был сделать.

Иду по коридору в спальню мамы. Она меня уже поджидает. В глазах слезы.

— Мама, не надо, прошу тебя.

Я обнимаю ее, прижимаю голову мамы к груди.

Она всхлипывает, тяжело вздыхает и пытается сдержать рыдания.

— Эндрю, ты не мог бы просто сходить на прием и…

— Нет, мама. Послушай… — Я осторожно отстраняю ее и гляжу ей в лицо, держа обеими руками за плечи. — Слишком давно все началось. Я затянул с этим, ты же в курсе. Да, сознаю, надо было принять меры еще восемь месяцев назад, но я этого не сделал, и теперь уже поздно.

— Откуда ты знаешь?

Слезы текут по ее щекам.

Пытаюсь говорить как можно мягче, но понимаю, что она не станет слушать и никакие, самые убедительные доводы на нее не подействуют.

— Стало только еще хуже, — говорю я. — Послушай, я хочу, чтобы ты поближе познакомилась с ней, больше ничего. Она для меня много значит. Вы обе для меня много значите в жизни, и я считаю, что вы должны поближе сойтись…

Мама машет на меня рукой.

— Я не могу это обсуждать, — задыхаясь, говорит она. — Не могу, и все. Ради тебя я готова на все… Послушай, сынок, я уже успела полюбить ее. Я же вижу, она чудесная девушка. Вижу, как она отличается от всех девушек, которые у тебя были раньше. Она и для меня много значит, не только потому, что ты ее любишь, но и потому, что она много дала тебе.

— Спасибо, мама, — говорю я и сам пытаюсь подавить слезы.

Я лезу в задний карман, достаю сложенный конверт и даю его матери… Она неохотно берет его. Я целую ее в лоб.

Она не хочет смотреть, что в конверте. Для нее это приговор. Для меня же… Там написано все, что я не сумел бы сказать ей сам.

Мать кивает, и из глаз ее снова ручьем текут слезы. Она кладет конверт на высокий комод, выдергивает бумажную салфетку из коробки рядом с кроватью. Вытирает со щек слезы, сморкается, пытается снова взять себя в руки, чтобы вернуться обратно в гостиную, где осталась Кэмрин.

— Эндрю, а почему бы тебе просто не сказать ей об этом? — спрашивает она, стоя у двери и повернувшись ко мне. — Ты должен объяснить ей все, чтобы вы вдвоем могли делать то, что ты всегда хотел…

— Не могу, — отвечаю я, и собственные слова разрывают мне грудь. — Не хочу форсировать события, все должно произойти само собой и в свое время… и не благодаря постороннему вмешательству.

Мой ответ ей не нравится, но она меня понимает.

Мы возвращаемся вместе, и, когда входим в гостиную, она улыбается Кэмрин так же, как и вначале.

Кэмрин в ответ тоже улыбается, но по лицу ее я отчетливо вижу: она поняла, что мать только что плакала.

Мама подходит к Кэмрин, и та невольно встает.

— К сожалению, придется прервать ваш визит, — говорит мама, обнимая Кэмрин. — Эшер сообщил мне неприятную новость, она касается одного из членов нашей семьи. Надеюсь, вы поймете меня и простите.

— Конечно, — отвечает Кэмрин, и по лицу ее пробегает тень тревоги; она бросает на меня быстрый взгляд. — Мне очень жаль. Надеюсь, все обойдется.

Мама кивает и улыбается сквозь слезы:

— Благодарю вас, милая. Пусть Эндрю приводит вас ко мне в любое время. Вы всегда у меня желанная гостья.

— Спасибо, — тихо говорит Кэмрин и теперь уже сама обнимает маму.

* * *

— Эндрю, что все это значит? — спрашивает Кэмрин, когда я еще не успел захлопнуть дверцу машины.

Я тяжело вздыхаю и поворачиваю ключ зажигания.

— Ничего особенного. Обычные дела, как всегда бывает между родственниками, — отвечаю я, стараясь не глядеть на нее, включаю двигатель и даю задний ход. — Мама расстраивается, что мы с Эйданом плохо ладим, часто ссоримся…

— Врешь ты все.

Да, вру… и дальше буду врать.

Бросаю на нее быстрый взгляд, задом подаю машину и выезжаю на улицу.

— Просто она не хочет впутывать тебя в это дело. — Стоит только начать врать, и все идет как по маслу. — А тут еще похороны отца. Заметь, она даже не заикнулась при тебе об этом. Мы говорили в ее комнате, она не хотела тебя расстраивать.

Кэмрин все еще не верит мне, но, похоже, сдвиг уже есть. Еще немного — и поверит.

— А что это за неприятная новость о каком-то члене вашей семьи?

— Да ничего такого. Просто она хотела поговорить со мной, и я рассказал ей про нашу с Эйданом ссору по телефону, помнишь? Это ее очень расстроило. — (Кэмрин вздыхает и смотрит в окно.) — Ты очень понравилась маме.

Она недоверчиво глядит на меня. Сначала мне кажется, что ей хотелось бы продолжить разговор про Эйдана, но она подхватывает предложенную тему.

— Твоя мама — чудесная женщина. Вы бы с Эйданом, — она произносит его имя со значением, словно все еще не до конца верит в мои россказни, — уж постарались бы как-нибудь, сдерживались бы, зачем ее расстраивать?

Неплохой совет, хотя и не очень по делу.

— Послушай, детка, мне очень жаль. Может, я поторопился с этим знакомством, надо было подождать…

— Нет, все нормально. — Она подвигается ко мне поближе. — Я благодарна тебе за эту встречу. Мне было очень хорошо с твоей мамой. Я даже почувствовала себя какой-то особенной.

Кажется, сейчас она мне верит, но ведь нутром что-то чувствует, просто пытается пока не обращать внимания, потому что понимает: в ближайшее время я ей правды не открою.

Я беру ее за руку:

— Ты и есть особенная… Маме тоже было хорошо с тобой.