Книга Проклятие сумерек - Владимир Ленский

Он погасил факел. Так и есть. Сестра сбежала! И теперь неизвестно, где она находится и какой опасности подвергается.

Гайфье вернулся к себе и решительно натянул сапоги. Стараясь шуметь как можно меньше, он покинул дворец и выбрался на улицы.

* * *

А Пиндар между тем засел в таверне «Солдат и бочка». Заведение было старое, почтенное. Несколько лет назад прежний хозяин умер, и теперь там заправлял делами его племянник, костлявый и вертлявый малый лет тридцати с лишком. Весь он, казалось, состоял из подвижных шишек: выпуклости на лбу, на носу, на подбородке на скулах постоянно шевелились, как бы помогая своему обладателю вникать в просьбы клиентов с наивозможнейшей глубиной.

Как и все трактирщики столицы, нынешней ночью он выставил столы на улицу и нанял десятка два бойких молодцов, чтобы те помогали обслуживать посетителей. С наступлением ночи поток желающих пропустить стаканчик отнюдь не поредел, напротив – посетителей стало еще больше. Из центра столицы праздник выплеснулся на окраины.

Вся улица была заполнена пирующими. Лишь очень немногие пожелали этой ночью устроиться в самой таверне. Если быть точным, то их оказалось всего четверо.

Хозяин никак не выразил своего удивления. Напротив, он заботливо распорядился принести в опустошенный зал небольшой стол из личных хозяйских апартаментов, застелил его новой скатертью и выставил несколько кувшинов вина, за что был вознагражден хмурой улыбкой и лишней золотой монетой.

– И пусть нас больше никто не беспокоит, – добавил тот, кто платил за всех.

Хозяин рассыпался в улыбках и поклонах и исчез.

Праздник шумел то громче, то тише, в зависимости от того, приближались или удалялись развеселые процессии. Если бы сидевшие в трактире выглянули на улицу, они увидели бы множество забавных шествий: то появлялся Король Башмачников с пьяной свитой, то на носилках несли Королеву Ткачих с венком из тряпичных цветков на голове, то вдруг выплясывали, сплетясь руками, оружейники, только что основавшие Братство Пьяных Оружейников.

Один раз почти перед самой таверной разразилась настоящая битва двух Королев Гончарниц. Каждая претендовала на то, что она – лучшая и, более того, единственная стоящая мастерица по росписи глиняных горшков и кувшинов. Королевы сражались, беспощадно лупя друг друга цветочными гирляндами, а их сторонники забрасывали друг друга овощами, обливали вином и осыпали насмешками.

– Терпеть не могу эти народные празднества, – сказал Пиндар, морща нос. – Никакой изысканности, только сплошной шум. Не понимаю, как правящая королева может поддерживать их в своей столице.

Его сотрапезниками были трое неизвестных мужчин, крепких, с незапоминающимися лицами, – таких полным-полно в любой таверне, на любой улице. При взгляде на подобное лицо всегда невольно возникает вопрос: неужто где-то на свете существует женщина, для которой этот человек – единственный на свете, а его лицо – самое любимое, неповторимое? Ответ на подобный вопрос обычно приходит отрицательный. Такое представляется попросту невозможным. Нельзя любить то, чего везде и повсюду навалом. Нехорошие мысли. Усилием воли заставляешь себя считать, что каждый человек по-своему неповторим. Но стоит ослабить волю – и все…

Вот такие молодцы составляли нынче компанию мрачному поэту.

– Он не отходит от нее ни на шаг, – сказал Пиндар. – Я сам следил. Разумеется, он подозревает… Впрочем, вряд ли меня. В любом случае в одиночку я не справлюсь.

– С мальчишкой-то? – спросил один из троих.

Пиндар с досадой махнул рукой.

– При чем тут мальчишка! Он ей по большому счету не защитник. Важно ведь не просто убрать королеву. Важно как следует скомпрометировать ее брата. Как только это будет исполнено, надлежит позаботиться о завещании Гиона.

– А оно действительно существует? – спросил второй из одинаковых.

– Да.

– И ты его видел?

– Разумеется, нет. Но герцог уверен.

– А, – сказал этот второй из одинаковых.

А третий прибавил:

– Наше дело самое простое.

– Именно, – сказал Пиндар.

Он вытащил какой-то листок с рисунком и расправил его на столе. Все четверо склонились над листком.

– Я долго исследовал местность, пока не понял, где это находится. Я уверен, что она часто здесь гуляет.

– Удобно для нас, – согласился первый.

Второй вдруг нахмурился:

– А ты, часом, не ошибаешься?

Пиндар хмыкнул:

– У меня было время изучить ее привычки. Она обитает в некоем собственном мире, среди романтических мыслей и неясных картин. Вы бы видели, какие сцены она рисует для своих гобеленов! Она ходит только знакомыми дорожками для того, чтобы внешний мир не отвлекал ее от фантазий. Все очень просто.

– Может быть, даже слишком просто, – пробурчал третий. – У меня это вызывает сомнения.

– Хочется сложностей?

– Опыт подсказывает, что там, где просто, всегда может таиться ловушка.

– Только не в нашем случае, – заверил Пиндар. – Она вообще об этом… как-то не так думает. Во всяком случае, если и думает, то как-то иначе, не так, как обычные люди.

– Когда ты затребовал у герцога помощи, мы решили… – начал было третий.

Пиндар перебил его:

– Я затребовал помощи, потому что это представлялось мне целесообразным. Здесь нужно действовать наверняка. Да, королева витает в облаках, и брат ее – тоже, но если допустить промах, то реакция может оказаться самой неожиданной. У них обоих нечеловеческая логика, хотя он – самый обычный человек.

– Обычный-то он обычный, – пробурчал третий из одинаковых, – но все же не стоит забывать о том, кто его отец. Возможно, Гайфье и не эльф, но он сын Талиес…

Говоривший осекся и огляделся по сторонам, но в таверне никого, кроме них, не было. Пиндар преспокойно завершил:

– Именно. Они все безумны, особенно – ее мать. Жду не дождусь, когда все это будет наконец позади и мы сможем вздохнуть с облегчением.

Новая волна криков донеслась с улицы. Пиндар с недовольным видом обернулся на шум и вдруг зевнул.

– Надо бы договориться с хозяином и устроиться здесь на ночлег. Возвращаться во дворец по этим улицам – сущее мучение. Пока доберешься – затолкают. Закрою ставни плотнее и попробую заснуть.

– Разве у него не все комнаты заняты? – удивился один из одинаковых собеседников Пиндара.

– Ну и что? – сказал Пиндар. – Все постояльцы сейчас буянят на улицах и до утра не угомонятся, так что часов шесть до рассвета у меня в запасе есть. Можно занять любую комнату.

Шум снаружи действительно становился все более настойчивым. Там явно что-то происходило. Причем – у самого входа в таверну. Сперва Пиндар и его приятели слышали только гул голосов, выкрики и свист. Затем раздался треск разбитого кувшина и чей-то горестный вопль, а после, почти сразу вслед за тем, – звон мечей.