Книга Демоны Хазарии и девушка Деби - Меир Узиэль

Она попрощалась с братом Песаха. «Больше я его не видела, – сказала она Ахаву в один из вечеров, после двух месяцев, – и, думаю – больше его не увижу, и, знаешь, мне от этого грустно. Это ведь первая моя семья в Хазарии. Я любила Песаха, я принадлежала ему по всем законам суда и справедливости. Он спас меня, он, можно сказать, создал меня заново. Ты удивишься, Ахав, но иногда мне бы хотелось посетить его родных».

«Мне казалось, что тебе там не было особенно приятно».

«Я тоже так думала, но семья это нечто, в котором нет особой логики, и это не связано развлечением или уровнем беседы. Ахав, я бы хотела познакомиться с твоим отцом и матерью, с твоим братьями, сестрами и дядями».

«Погоди. Когда познакомишься с моим отцом и дедом с бабкой, ты не будешь так радоваться, – сказал Ахав, и вдруг его тоже окатила волна любви к семье, и он сказал, – может действительно ты должна увидеть прекрасные рисунки моей бабушки на подоконниках и стенах. Никогда я не видел более красивых рисунков, выполненных в цвете».

Тита улыбалась. Ей было приятно слышать что-то о его семье. Её семье.

Через неделю после посещения раввина, они поженились. Только после этого Ахав удостоился получить в свои руки это нежное тело, и, трудно поверить, более похожее на краски и звуки, чем на что-то плотское. Он обнял его тяжелыми руками. Он ощутил истинное наслаждение от податливости ее тела, дающего себя обнять.

Это были зимние холодные дни. Миха был удивлен тем, насколько холодно ночью, с изумлением глядя на кромку льда по краям небольших озер, образовавшихся на обочинах каналов, по которым воды текли в море.

Но Ахав посреди всего этого не забыл Деби, и не было дня, чтобы он о ней не думал. Деби, ты нужна мне, ты так мне нужна, думал про себя Ахав с момента пробуждения до момента ухода ко сну, так темно без тебя, Деби. И даже во время венчания он думал о Деби, и страдал от желания увидеть ее, узнать, что скрывается за поясом невинности, и лишить ее девственности.

Тита была счастлива. Венчание было коротким и простым, но сильно ее взволновало. Ночью она оттолкнула страстные объятия Ахава. «Минуточку», – она рассмеялась и сбросила с себя одежду. Ахав не верил, что ему так повезло, глядя на ее тонкую талию, тяжелую грудь, согнутые ноги, когда она присела на постель.

Он осторожно прикоснулся к ней и подтолкнул в постель. После трех минут один сперматозоид, быстрый, как молния, и самый честолюбивый из всей массы собратьев, добрался до яйцеклетки и прорвался в неё.

Тита забеременела, соединив в тайне своего чрева гены рыжего, светлокожего и дерзкого взглядом Ахава с генами ширококостной блондинки с высокими щеками, полученными ею от своих предков-славян.

Это всё.

Это, по сути, и есть завершение книги.

Остались лишь главы эпилога.

Это не детектив с разгадкой сюжетных лабиринтов в конце. И все же я не оставлю читателей без результатов сражения с Самбатионом, который заставил вскипеть воды вкруг себя, его потерь и, вообще, итогов этой битвы. Но это не только для того, чтобы завершение книги воспринималось, как бегство от работы, от ответственности.

Этот сюжет не вводит в напряжение. Он скорее похож на сухой чертополох, который распластан и ощипан дождем, и конец его известен, ибо молодые зеленый ростки радостно прорастают вокруг него.

Это, в конце концов, не книга приключений и героических поступков.

Это книга о Хазарии.

Тита еще не знала о своей беременности. И не ожидала её. После стольких изнасилований и соитий с мужчинами, от которых она не понесла, это могло показаться чудом, что с первого раза почти девственного контакта она забеременела, если довести понятие «девственности» до самого его простого смысла.

Красивый ребенок образовался в чреве Титы. Семя попало в благодатную почву невероятной силой, таящейся в этой крохе – сперматозоиде. Симпатичный ребенок будет жить спокойной жизнью. Ни один бес не попадется ему на всем пути его жизни. Большие события развернутся в Хазарии, но его они особенно не коснутся. Он женится, будет заниматься торговлей золотом, главным образом, изготовлением блестящих цепочек, особого модного образца, которые будут экспортироваться в Византию. И у него будут дети. И они будут жить в Хазарской империи, территория которой сократится после вторжений с севера. Ну, и что?

В те дни, когда только отделялись клетки в чреве Титы, еще до прекращения месячных, всё это было далеко. По вечерам, когда холод все усиливался, согревались Тита и Ахав огнем, горящим в доме, а еще более в объятиях друг друга. Наслаждения, которых удостаивался Ахав, были явно сверх того, что ему полагалось. Не я это говорю, он сказал это. «Я недостоин этого, – говорил он Тите после очередной любовной горячки, – недостоин».

Она улыбалась от счастья. Она была действительно счастлива. Ей везло в жизни.

Да и Ахав был везуч. Сексуальные способности Титы в роли женщины и жены, ее умение в постели, страсть, скрытая под девственной внешностью, давали третьему рыцарю ее юности неповторимые возможности.

В один из дней она с нетерпением ждала возвращения Ахава из библиотеки, чтобы сообщить ему: «Ахав, Конан в Итиле».

«Конан?» – повторил Ахав, как ребенок, впервые осваивающий произношение этого имени. Он, конечно же, знал, кто это Конан, самый знаменитый в тех краях и странах наемный воин. Тита напомнила ему о короткой встрече троих парней с ним, в пути. Она уже была у него здесь, в Итиле. Он жил, по ее словам, «в какой-то развалине из дерева и грязи, словно ее сооружение было прервано без вразумительных объяснений, и она держалась на курьих ножках, грозящих в любой момент рухнуть, но это его не очень беспокоило». «Мужчины», – добавила она, и нельзя было понять, что слышалось в этом слове – пренебрежение или преклонение.

Ахав не отвечал, только ронял «Ага». И тогда Тита добавила: «Я пригласила его к нам».

«Когда он придет? – спросил Ахав, слегка удивившись.

«Сегодня вечером. Придет на ужин. Я купила колбасу и приготовила суп».

Итак, еще до заката, сгибаясь в три погибели в дверях, вошел мускулистый гигант к Тите и Ахаву. В дом, который вовсе не собирался разваливаться, чистый и полный приятных запахов. На столе были выставлены всяческие предметы посуды, которые, согласно традиции, следовало ставить молодой супруге.

Конан похвалил поданный Титой суп и рассказал об ужасных поварах и ужасных супах, которые ел в войсках Западной Европы. От этого супа склеивались кишки, супа для бедных, который варят с тыквой, перловкой и горохом, в говяжьем жире, с хлебом и темным пивом, пока он не становится до того густым, что не может стекать с ложки в рот.

Все смеялись, но Тита не пригласила Конана для того, чтобы он рассказывал о супах и смешил всех. Она достаточно быстро обратилась прямо к цели. «Конан будет тебя учить и тренировать к готовящейся нами операции. Верно, Конан?» Она светилась ему своей улыбкой, налила еще супа, стараясь, чтобы суп был жидок и прозрачен.