Книга Русский экзорцист - Андрей Николаев

– Если не трудно, где-нибудь поближе к центру. Боюсь, метро уже не работает.

Они высадили итальянца возле аэровокзала, не доезжая гостиницы «Аэростар». Прощаясь, он притянул к себе Ивана и поцеловал в лоб. Затем попрощался за руку с Брусницким и Волоховым. Ладонь у него была сухая и жесткая.

– Господа, не забывайте, демон может путать следы, сбивать с толку. Не поддавайтесь на его уловки. Как бы я хотел, господа… – он огорченно махнул рукой и вылез из джипа. – Желаю удачи.

В зеркальце заднего вида Брусницкий видел, как Бартелли перекрестил их вслед.

Он стоял под дождем, сложив руки перед грудью и бормоча молитву, пока машина не скрылась за дождевой пеленой.

К дому Покровской подъехали только в четвертом часу ночи. В окнах ее квартиры горел свет. Дождь прекратился. От долгой дороги, а может от влажной сырости, охватившей их, когда они вышли из машины, Ивана стало неуютно и зябко.

На звонок вышел Саша.

– Где она, – спросил Брусницкий.

– В комнате. Спит, вроде бы. Мы на кухне сидим.

– Гусь приехал?

– Приехал. Ему Мишка морду чинит.

– ?

– Он пошел смотреть, кто там в комнате спит, а она ему подрамником по морде съездила.

Когда все вошли в квартиру, прихожая стала тесной. Брусницкий прошел в кухню. Пахло аптекой. Гусь сидел, задрав голову к потолку. На переносице он держал целлофановый пакет со льдом. Миша крутил ватные тампоны и, смачивая их перекисью водорода, передавал пострадавшему. Гусь скосил глаза на вошедших.

– Серега, ей-богу, я даже ничего сделать не успел, только вошел, присел на диван…, – говорил он жалобно, с прекрасным парижским прононсом, – так она как вскочит, будто я ее за задницу ущипнул, и …, – Гусь хлюпнул носом.

Брусницкий тяжело вздохнул.

– Ладно, потом разберемся. Парни, – он оглядел собравшихся, – предстоит серьезная разборка. Подготовьтесь, проверьте оружие. Магазины перезарядить. Каждая пятая пуля – трассирующая. Какие стволы взяли?

– Семь, шестьдесят два.

– Годится. В общем, чтобы все было, как положено, как говорил Толян.

– Много их будет? – полюбопытствовал Саша.

Брусницкий покосился на Волохова.

– Скорее всего, он будет один, – нехотя сказал тот.

– А чего я подствольник повесил, мы его и так придушим, – прогундосил Гусь.

– Это тебе не стрелка с пацанами отмороженными.

Гусь покрутил головой. Из носа опять потекла кровь, и он, махнув рукой, снова вставил в нос тампоны. Брусницкий постучал в дверь студии.

– Чего надо? Дадут мне сегодня поспать или нет?

Он открыл дверь и вошел. В комнате было темно.

– Боюсь, сегодня вам поспать не удастся, – сказал Брусницкий, стараясь разглядеть собеседницу в падавшем из прихожей свете. Женщина, лежащая на диване показалась ему необыкновенно красивой, – Придется показать нам дорогу к дому Покровской. Вы хорошо ее знаете?

– Ольку-то? Как облупленную, – Роксана села, спустив с дивана ноги и прикрывшись пледом.

– Нет, дорогу.

– Найду, наверное. Зажгите свет, мне одеться надо.

Брусницкий щелкнул выключателем. Роксана откинула плед, и он поспешно отвернулся. Роксана шуршала одеждой, щелкала застежками.

– Сколько туда ехать?

– Часов пять-шесть. Может – семь. Там от трассы еще в сторону километров семнадцать-двадцать. Если не развезло, все нормально, а если дожди шли, то придется в деревне тракториста нанимать. У него такой лист железа огромный, ставит на него по две машины и волочет за собой. Можете обернуться.

Брусницкий повернулся и оглядел ее с ног до головы.

– Да, вы эффектная женщина.

– Ой, только не начинайте, – с досадой сказала Роксана. – Я все это сто раз слышала. Когда надо ехать?

– Чем быстрее – тем лучше.

– Так… Во-первых, я хочу есть, а во-вторых, мне надо переодеться. Согласитесь, это не для загородной прогулки, – она продемонстрировала длинную ногу в туфельке на высоком каблуке.

– Хорошо, мы заедем перекусить и потом завезем вас домой переодеться. Вы готовы?

– Вполне.

Цивилизация кончилась сразу за кольцевой автодорогой. А вместе с ней и приличные, по российским меркам, дороги. Шоссе было забито. Два ряда в одну, два ряда в другую сторону. Не спеша пыхтели грузовики, дачники на «москвичах» и «жигулях» с прицепами тоже не способствовали быстроте передвижения. «Крутые» на иномарках, норовя обойти хвост машин по встречной полосе, вызывали протестующие гудки и ругань.

Роксану пришлось ждать почти час, поскольку она не могла ехать «на пикник» не накрашенной. Юбку она сменила на кожаные брюки, а туфли на кроссовки. По пути перекусили в каком-то кафе. День был теплым, но ветреным. Облака резво бежали по небу.

В первой машине были Брусницкий, Волохов и Роксана. Вторую вел Гусь. Близнецы дремали на заднем сиденье, Иван, молчаливый и серьезный, смотрел в окно. Гусь всю дорогу пытался выспросить его насчет жизни в монастыре, и как это можно без женщин, но Иван отвечал односложно, и тот отстал.

К Владимиру подъехали только в третьем часу дня. Здесь Роксана сказала, что точно не помнит, но надо ехать или на Нижний Новгород, или на Муром.

– Это два разных направления, – еле сдерживаясь, сказал Брусницкий.

– Милый мой, если бы я знала адрес – сказала бы вам и не потащилась к черту на рога.

Поехали на Нижний. Через час Роксана сказала, что не узнает дорогу. Брусницкий, выругавшись вполголоса, развернулся через две сплошные полосы.

Вернувшись к Владимиру, свернули на Муром. Проехали по муромской трассе около пятидесяти километров. Роксана крутила головой.

– Вот, – она показала пальцем вперед, – вот грунтовая дорога! Я же сразу говорила, что надо сюда ехать!

Брусницкий вздохнул.

Возле съезда с шоссе остановились. Вышли размять затекшие ноги.

Волохов, посовещавшись с Брусницким, предложил Роксане ехать во второй машине, а близнецов пересадили в первую. Саша и Миша устроились на заднем сиденье, положив на колени автоматы. Гусь сунул свой «Калашников» под сиденье водителя.

Иван отозвал Волохова в сторону.

– Павел, я вас прошу, не горячитесь. Задержите его хоть на несколько минут. Остальное я сделаю. Поверьте, я знаю, что говорю.

Волохов смотрел в сторону.

– Ты, Ваня, не обижайся только, – сказал он, – я сделаю все, чтобы прикончить эту тварь. А ты практикуйся на кликушах всяких там, на юродивых, избавляй от падучей. Извини, не верю я в крест и молитву. Садись в машину.

– Павел…