Книга Дитя феникса 2 - Барбара Эрскин

Ронвен покачала головой.

Рассерженная Элейн глубоко вдохнула, гнев ее нарастал.

– Ронвен, я любила тебя слишком долго. Я заступалась за тебя и помогла тебе, когда ты причиняла мне столько страданий и неприятностей. И ты не сделала мне ничего хорошего, твердя всем в замке, что Сэнди – сын мертвеца. Мой муж сомневается в моей верности, а половина прислуги думает, что я шлюха, или ведьма, или и то и другое. Отдай мне феникса.

– У меня его больше нет. – Ронвен смотрела на нее вызывающе. – Он пропал.

– Ты думаешь, я в это поверю? – Голос Элейн был тверд. Она устало сложила руки.

– Верь или не верь, милая, – медленно сказала Ронвен, это – правда. – Она сделала несколько насмешливый реверанс, когда Дональд вошел в комнату, а затем исчезла.

Элейн смотрела ей вслед в бессильной ярости.

– Ты выглядишь усталой. – Голос Дональда был нежен, но ледок между ними не вполне растаял.

– Я утомилась. – Элейн хотела подойти к нему, коснуться его лица, почувствовать, как его руки обнимают ее, но ощутила, что их что-то разделяет. – Ронвен продолжает досаждать мне.

– Почему ты не отправишь эту безумную старуху обратно в Лондон? Ты ведь говорила, что Лунед предложила ей кров?

– Это разбило бы ей сердце. – Элейн села за стол и уронила голову на руки. – Она не отдаст мне феникса.

– И что же? – Его голос был холоден.

– Но мы ведь можем бороться с ним, любовь моя. – Элейн с мольбой смотрела на Дональда. – Так же, как мы всегда боролись с ним. Пожалуйста. – Она протянула ему руки.

– Он возвращался к тебе? – Дональд не двигался.

Элейн отрицательно покачала головой.

Он вздрогнул.

– Все же я чувствую его присутствие. Он все время наблюдает за тобой.

– Нет. – Она подошла к нему и обняла его за шею. – Я твоя, Дональд. Гратни, Дункан и Сэнди – твои сыновья. Я поклялась в этом и могу поклясться снова.

Элейн дотянулась до лифа своего платья и расстегнула его сзади. Темно-зеленый бархат соскользнул с ее плеч. Элейн заметила, что его взгляд немедленно упал на ее тугую грудь. Он задышал глубже.

– Заприте дверь, – прошептала она. Затем сняла платье, и оно медленно упало к ее ногам. Он колебался, затем, двигаясь, словно во сне, он запер дверь, и она открыла свои объятия.

В мертвенном, холодном лунном свете ночи она очертила защитный круг вокруг стен замка: имея феникса или что-то другое, Александр был за пределами замка, в темноте, и не мог приблизиться к ней или ее сыновьям.

IV

Замок Фолкленд. 1268

Визит был неудачным. Беток, Агнес и Ронвен остались дома, чтобы заботиться о трех сыновьях Элейн в Килдрамми, но сама Элейн сильно тосковала без детей. Колбан и Макдафф были натянуты, но вежливы, Анна вела себя враждебно; а внук Элейн, Дункан, совсем не помнил ее. В свой последний вечер в Фолкленде Элейн пошла с Колбаном в кабинет его отца, – за толстой серой стеной, с окнами на Ломондские холмы.

– Вы с Анной все еще счастливы? – Она положила руки ему на плечи, вынуждая его смотреть ей в глаза.

– Мы неплохо ладим, мама.

– А твой брат, он тоже счастлив? – После довольно радостного приветствия Макдафф исчез. Его не было на ужине и прошлым вечером.

Колбан пожал плечами.

– Думаю, да. Не беспокойся, мама, мы уже выросли. Через два года я стану совершеннолетним. Позаботься лучше о своей новой семье.

Элейн посмотрела на него еще немного, переполненная любовью к своему гордому, независимому сыну. Потом она отвернулась.

– Я люблю всех своих детей одинаково, Колбан, но в сердце матери для старшего сына всегда есть особое место. – Она улыбнулась. – Я очень горжусь тобой.

Колбан заметно смутился, но вдруг обнял мать, быстро и крепко.

Из Фолкленда они поехали в Данфермлайн, где провели некоторое время в поместье с королем. Когда они уехали, Элейн забрала письма для своего племянника, поскольку им с Дональдом предстояло ехать на юг в Уэльс.

Элейн разрывалась на части: ей ужасно хотелось вернуться к сыновьям, но возможность показать Ир-Виддфу Дональду была искушением, которое трудно было преодолеть. Однако распоряжения короля были недвусмысленны. Как и прежде его отец, он хотел, чтобы Элейн стала его посредником, королевским посланцем, и поехала на юг под предлогом посещения родных, чтобы обсудить со своим племянником кельтский союз Шотландии и Уэльса.

V

Абер. Июнь 1268

К Иванову дню Элейн снова была на родине, в Абере.

– И много ли тут нового? – Ливелин, великолепный в золотой диадеме уэльского принца, спустился с возвышения в большом зале и обнял ее.

– Ир-Виддфа – по-прежнему здесь, и пролив, и остров. Я все еще слышу запах горы; слышу пение в долине. – Она посмотрела на Ронвен, которая плакала, когда они снова пересекли границу Уэльса. Приглашение Ронвен в поездку выглядело как внезапное проявление доброты перед самым отъездом, чтобы та смогла навестить родной Гвинед еще раз. Но в действительности Элейн имела две другие причины: она не хотела оставлять старуху присматривать за детьми в Килдрамми и особенно – чтобы та была рядом с Сэнди, и, кроме того, она хотела попросить племянника или одну из сестер, Гвенлиан или Маргарет, оставить Ронвен в Уэльсе.

Ливелин улыбнулся.

– Помнится, вам нравилось здесь в детстве. Правда, я провел большую часть своего детства в заточении! – Он вздохнул.

– Расскажи мне об Изабелле.

Раньше Ливелин говорил только, что она умерла. Он пожал плечами.

– Что тут рассказывать? Она долго болела.

– И ты был с нею, когда она умерла?

Он кивнул.

– Она говорила обо мне хоть что-нибудь?

– Нет, – сказал он резко.

Элейн внимательно наблюдала за ним. Когда принц выходил, она почувствовала легкую дрожь, пробежавшую по спине. Больше она не говорила с ним об этом.

VI

– Дональд. – Элейн осторожно потрясла его за плечо. – Дональд, ты спишь?

Этой ночью они занимались любовью долго и неистово, и теперь он спал тяжело, одна рука свисала с края кровати. Нежно улыбаясь, она поправила покрывало. Все слуги спали. Начинало светать.

Надев рубашку, а за ней платье и плащ, она на цыпочках прокралась к двери. Кивком приказав собакам следовать за пей, она пошла по темной лестнице. Мэг сонно открыла глаза и наблюдала за ней, соображая, надо ли вставать, но Элейн была уже на улице. Без сомнения, миледи собиралась ехать верхом. Если бы ей нужен был спутник, она разбудила бы кого-нибудь, а не пошла бы на цыпочках из комнаты, словно «любленный на тайную встречу.

Прошло много времени с тех пор, как Элейн выскользнула из дома через ворота, мимо ночной стражи, мимо холма, ограды, церкви и мельницы, через деревню. С грустной улыбкой думала она обо всех годах, которые прошли. Элейн брела вдоль реки, собаки следовали за ней. Ей не хотелось ехать на лошади после трех недель, проведенных в седле. Все, что она хотела, – спокойно идти вдоль реки, любуясь холодным бесцветным ранним утром, которое светлело все сильнее. И еще ей хотелось думать, думать о прошлом и людях, которые умерли. О своем отце и матери, Даффиде, Граффиде, похороненных рядом с отцом в Аберконви, и даже об Изабелле.