Книга Гордость завоевателя - Тимоти Зан

— Есть, командир.

— Все-таки надеюсь, что вы ошибаетесь, — сказал Квинн Арику. — Если у завоевателей и вправду есть тахионные средства связи, то нам остается только молиться. И лично я сомневаюсь, что на молитвы граждан Содружества откликнутся здешние боги.

Арик взглянул на желтую ломаную линию, которая упиралась в отмеченную зеленым цветом звезду, словно застывшая молния.

— Тем важнее убедиться в этом поскорей.

— Пожалуй, — согласился Квинн. — Ну что ж… вам сейчас лучше отдохнуть. Мы проведем в полете одиннадцать часов, и я не хочу, чтобы вы клевали носом на финише. Я скажу остальным, что наши планы изменились.

— Хорошо. — Арик помолчал в нерешительности. — Квинн, может, это и не мое дело, но учитывая обстоятельства… почему вы ушли из «Мокасиновых змей»?

В рубке повисло недолгое, но тяжелое молчание.

— Трудно объяснить, — произнес наконец Квинн. — Вы когда-нибудь пробовали подключаться к компьютеру?

— Когда учился в колледже, несколько раз играл с компьютером через мыслесвязь, — ответил Арик. — Конечно, это была индукционная связь, а не имплантат.

— Тут дело не в имплантате, — покачал головой Квинн. — По крайней мере, не в нем самом. — Он помолчал. — Видите ли, мыслесвязь «Мокасиновых змей» — это нечто уникальное. Она передает нам данные минимум в тысячу раз быстрее, чем любая компьютерная бизнес-связь, и этак в десять тысяч раз быстрее, чем самая лучшая индуктивная связь на игровых компьютерах. Когда соединяешься с компьютером мыслесвязью, ты не просто получаешь игровой сценарий, колонку цифр или направление пути. Данные просто обрушиваются на тебя, захлестывают все сенсорные входы, какие только есть в твоем мозгу. Ты не просто видишь битву — ты живешь в ней, ощущаешь ее запах и вкус. Каждое изображение невероятно отчетливо — и столь же объемно. Каждая твоя мысль мгновенно превращается в вектора и линии маневра на тактической схеме. Ты чувствуешь свою группу как продолжение своего сознания, своего тела; мысли товарищей текут к тебе и сплетаются с твоими мыслями. Это не похоже ни на что иное из созданного человечеством. Ни на что из того, что вы можете себе вообразить.

— Звучит страшновато.

— Нет, — возразил Квинн. — Это просто суть явления, суть, которую не мог понять никто из парламинистров, задававших мне вопросы. Проблема не в том, что программисты сделали свою работу плохо, а в том, что у них получилось слишком хорошо. Мыслесвязь — это необыкновенное ощущение. Она захватывает и возбуждает, но не пугает ничуть. В последние годы появилось множество способов компьютерной связи — якобы они создают настоящую реальность. Мыслесвязь — это реальность. И слишком многие мои товарищи не захотели расстаться с ней.

Арик смотрел на Квинна, чувствуя, как по спине пробегает холодная дрожь:

— Вы имеете в виду зависимость?

— Я имею в виду полный уход от действительности, — напрямик объяснил Квинн. — Отключившись от мыслесвязи, они ходили словно привидения. Просто подражали движениям живых людей, машинально делали, что полагается. И мечтали только об одном: поскорее вернуться из бледного подобия реальности в «настоящую жизнь». Некоторые заходили так далеко, что похищали беспроволочные передатчики — лишь бы вообще не возвращаться в действительность.

Морщась, как от боли, Квинн продолжал:

— Некоторые так и остались там. Даже когда их насильно отсоединили. Они так и не возвратились.

Арик, словно зачарованный, глядел в сведенное судорогой мучительных воспоминаний лицо.

— Вы тоже через это прошли? — спросил он. Квинн отвернулся:

— Все «Мокасиновые змеи» через это прошли. И я понял, что каждый сеанс мыслесвязи причиняет нам вред. Но миротворцы не желали сворачивать эту программу. И Севкоор тоже. — Он пожал плечами. — Сегодня они тщательнее отбирают кандидатов — хоть это мы выторговали у Парламента при разборе дела. Может быть, этого достаточно. Я не знаю. И не уверен, что хочу знать.

Арик потупился:

— Извините, пожалуйста. И простите за то, что я вообще втянул в это дело вас.

Квинн снова повернулся к нему.

— Не стоит просить прощения. Я рассказал это для того, чтобы вы попытались понять, а не ради сочувствия. Когда на кону человеческие жизни, ты делаешь то, что должен делать, и не важно, нравится это лично тебе или нет. — Он улыбнулся краем рта: — Если на то пошло, я сомневаюсь, что вам так уж хотелось заниматься тем. чем вы сейчас занимаетесь.

Арик пожал плечами:

— Это не совсем одно и то же.

— Конец один и тот же, как ни крути. — Квинн снова посмотрел на дисплей. — Теперь вы все знаете. Вам лучше поспать. Сдается мне, день будет нелегкий.

Глава 24

Фейлан вздрогнул и пробудился. Причудливое мучительное сновидение медленно растворялось в тусклом ночном освещении его камеры. Несколько секунд он неподвижно лежал на койке, смаргивая с глаз сонную муть и силясь припомнить, что заставило его проснуться в таком страхе. Снаружи, как обычно, копошились четверо техников, консоли с вмонтированными в них серыми экранами выглядели точно так же, как всегда. Часы на одной из панелей показывали, что снаружи едва рассвело, — если Фейлан правильно прочел их показания. Значит, еще час или два до его обычного времени подъема. Никаких признаков того, что кто-либо из инопланетян только что вошел в помещение, задвинув за собой дверь; на полу тоже не лежало никакого предмета, который мог несколько мгновений назад упасть со стуком. Снаружи доносился далекий, едва различимый гул, который постепенно становился громче — будто сюда, описывая сужающиеся круги, приближалось какое-то транспортное средство.

Фейлан нахмурился. Теперь все его внимание было сосредоточено на этом странном звуке. Аэрокар? Нет, больше похоже на космический корабль. Это странное прерывистое жужжание — работа двигателей?..

И вдруг все мышцы Фейлана напряглись, в горле встал ком. Он прислушался еще раз, боясь, что это лишь игра воображения… но это оказалось правдой. Звук особый, ошибки быть не может.

Мрашанский корабль.

С невероятным трудом Фейлан заставил мускулы расслабиться. Кровь гулко стучала в ушах. Вот он, его шанс — возможно, единственный шанс выбраться отсюда. В академии он изучал мрашанские корабли — устройство и пилотирование. Если бы только попасть на этот корабль!

Фейлан полежал еще с минуту, перебирая в уме планы, придуманные за три недели. Все они сумбурные и рискованные, но сейчас не время изобретать что-нибудь лучшее. Гул мрашанского корабля резко умолк, и никакой возможности узнать, сколько он здесь пробудет.

Или сейчас, или никогда.

Сделав глубокий вдох, Фейлан приподнялся на локте.

— Эй, — жалобным голосом позвал он, указав на ближайшего техника, когда тот повернулся к нему. — Ты! Иди звать Тиррджилаш. Я не чувствую хорошо. Я думаю, я буду болеть.