Книга Очаровательная дикарка - Николь Джордан

Тетушка приказала дипломату собирать вещи? Эль ничего не понимала.

— Ее светлость спрашивала о вас, — прибавил Молле. — Не будете ли вы так любезны, пройти к ней?

— Где я могу ее найти?

— В ее покоях. Она прилегла, распорядившись, чтобы к ней никого, кроме вас, не пускали.

Обеспокоившись, Элеонора нахмурилась.

— Она заболела?

— Я не уверен, миледи.

Повернувшись, Элеонора пошла по коридору, неожиданно встретив на пути принца Лаззару. На нем был дорожный костюм.

— Вы уезжаете, ваше высочество? — удивленно спросила она. Остановившись перед ней, принц чопорно поклонился.

— Я вынужден, донна Элеонора. Позор, нанесенный чести моей страны, не позволяет мне ни минутой больше злоупотреблять гостеприимством вашей тетушки.

— Боюсь, я ничего не понимаю, — чуть слышно прошептала Эль.

— Мой родственник оказался тем самым злоумышленником, по вине которого со мной происходили все эти несчастья.

Элеонора нахмурилась.

— Так за всеми преступлениями стоял синьор Векки?

— Да, к моему огромному сожалению и разочарованию.

— Как вам удалось это выяснить?

— Лорд Рексхэм обнаружил вещественные доказательства и, предъявив их моему кузену, вынудил его сознаться в вероломстве.

Лаззара вкратце рассказал, как Дэймон нашел мешочек с дротиками и банку, содержащую порошкообразное снадобье.

— Прошу принять мои извинения, донна Элеонора, за то, что из-за меня вы не раз подвергались серьезной опасности. Хотя я прекрасно понимаю, что отвратительным поступкам моего соотечественника не может быть ни оправдания, ни прощения. Я намерен немедленно возвратиться с ним в свою страну, поэтому больше не стану вам докучать.

Галантно прикоснувшись губами к пальчикам Элеоноры, принц одарил ее долгим теплым взглядом. Затем он отвесил глубокий поклон и продолжил свой путь по коридору, направляясь к конюшням.

Провожая взглядом его удаляющуюся фигуру, Элеонора поняла, что никогда не станет сожалеть, что видела Лаззару в последний раз. Ведь его высочество навсегда опозорился в ее глазах, после того как, поторопившись обвинить Дэймона в супружеской неверности, предложил ей связь на стороне прямо под носом у мужа.

Элеонора спрашивала себя, как ей вообще могла прийти в голову мысль, что принц способен полюбить ее так, как она того хотела. Еще более, необъяснимыми казались ее попытки, во что бы то ни стало влюбиться в него — он ведь и в подметки не годился Дэймону. Сейчас она точно знала, что никто, кроме ее мужа, ей не нужен…

Сердце Эль вздрогнуло в тот момент, когда она заметила объект своих размышлений. Дэймон шел навстречу к ней по коридору, не сводя с нее пристального взгляда.

— Я увидел из окна, как вы приехали, — приблизившись, произнес он.

Элеонора в ответ не проронила ни слова. Они молча стояли и, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Леди Рексхэм отметила про себя, что лицо Дэймона было настороженным, даже взволнованным. Без сомнения, его беспокоил тот факт, что она узнала о пребывании в Брайтоне его бывшей любовницы.

Эль тоже волновалась, хотя ее волнение было вызвано совсем иными причинами. Сердце сжималось от переполнявших его любви и тревоги. Однако Элеонора пребывала в нерешительности, не зная, как в данный момент реагировать на появление Дэймона.

С одной стороны, она была готова хоть сейчас броситься ему на шею, заверяя в своей любви. Но в то же время она хотела, чтобы он немного помучился угрызениями совести.

Наконец Элеонора произнесла невозмутимым тоном:

— Моя тетушка, возможно, заболела, милорд. Поэтому сейчас я должна пойти к ней. Однако после я бы хотела с вами кое о чем поговорить.

Разглядывая ее лицо, Дэймон, видимо, колебался, раздираемый противоречиями. Но, в конце концов, он чуть кивнул головой и, сделав шаг в сторону, дал ей пройти.

Сердце Элеоноры готово было выскочить из груди. Она удалялась, чувствуя, как он провожает ее своим пронзительным взглядом.

Негромко постучав в дверь тетушкиной спальни, и не услышав ответа, Элеонора тихонько вошла. Шторы на окнах были плотно задернуты, но сквозь полумрак Элеоноре удалось разглядеть тетю Беатрис, которая, съежившись и прижав к губам носовой платок, лежала на кровати.

Подойдя ближе, Элеонора с ужасом обнаружила, что лицо виконтессы сделалось мокрым от слез.

— Милая тетушка, — с тревогой прошептала она, — что случилось? Вы заболели?

Беатрис с придыханием всхлипнула, но отрицательно покачала головой.

Ужасно обеспокоенная состоянием тетушки, Элеонора присела рядом с ней на кровать и взяла ее за руку.

— Умоляю, расскажите мне, что стряслось?

— Я не больна, — дрожащим голосом ответила виконтесса. — Просто я была такой дурой. Подумать только, я ведь действительно тешила себя мыслью о том, что смогу выйти замуж за этого подлеца.

Элеонора, опустив взгляд, смотрела на нее с нескрываемым сочувствием, понимая теперь, почему Беатрис была так подавлена.

— Вы не могли знать о кознях синьора Векки, тетушка. Он всех нас обманывал.

— Но я так хотела оставаться о нем самого высокого мнения. — При этих словах нижняя губа Беатрис задрожала. — Больше всего мою душу терзает то, что я была слепа относительно истинной сущности этого человека. Он казался таким изысканным и обходительным, одаривал меня столь милыми комплиментами…

Она внезапно запнулась и, зарывшись лицом в подушку, дала, наконец, волю чувствам.

Элеонора всей душой ощущала, какое сильное потрясение переживает ее тетушка, насколько она сейчас уязвима. Властная леди Белдон всегда казалась неукротимой, непобедимой, однако сейчас, похоже, ее сердце было разбито.

Беатрис продолжала плакать, а Элеонора нежно гладила рукой по ее плечу, пытаясь хоть как-то утешить.

Тем не менее, прошло немало времени, прежде чем рыдания стихли, уступив место негромким всхлипываниям.

— Только посмотри, до чего я докатилась, — с отвращением в голосе невнятно проговорила Беатрис.

— Я очень хорошо понимаю, что вы чувствуете, — чуть слышно произнесла Элеонора. — К сожалению, мужчины причиняют нам невыносимую боль.

— Действительно, — согласилась ее светлость перед тем, как неуклюже вытереть свой нос. — Я соблазнилась очаровательными манерами Умберто, частично потому, что он так сильно отличался от моего покойного мужа. По сравнению с ним Белдон был консерватором. Я была околдована обаянием этого мерзавца, а также его итальянским темпераментом. — Она выдержала взгляд своей племянницы. — Я почувствовала себя такой веселой, полной жизни, Элеонора. Впервые за все время я почувствовала себя женщиной, а не просто аристократкой с безукоризненными манерами. Но я не первая, кто обманулся в любезном кавалере.