Книга Укрощение строптивых - Светлана Успенская

— Сделай громче, — попросила сына вязавшая шарфик мать.

— Опять новости, — недовольно пробормотал мальчишка лет десяти и буркнул:

— А по другому каналу ужастик про вампиров…

Благообразная прилизанная физиономия ведущего сменилась яркими кадрами зеленого острова.

«Вот дом, предназначенный для содержания заложниц. Вы видите, как заложниц привозят на вертолете во владения, где им отныне предстоит жить…»

По экрану, постепенно наплывая на неподвижную камеру, идет долговязая девушка с правильными чертами лица. Она испуганно озирается по сторонам. Потом, помешкав в нерешительности, скрывается в доме.

«Хорошенькая!» — решает отец семейства и, заинтересовавшись происходящим, откладывает газету.

«Вот вы видите, что женщины, доставленные на остров в специальных контейнерах, собираются в доме и недоумевают относительно своей участи, — продолжает диктор. — Вот они находят еду, слышны их радостные голоса».

— Что это, новый сериал показывают? — удивленно шамкает подслеповатая старушка. — Какой, мексиканский или колумбийский?

— Клара Захаровна, — раздраженно басит зять. — Какой еще сериал!

Говорят вам, документальные кадры!

— Па, а точно это все по-настоящему? — Даже сынишку, тоскующего в ожидании ужастика, пробирает интерес.

Потом картинка на экране сменяется счастливой физиономией диктора.

«Смотрите нашу новую программу „Укрощение строптивых“ в 20.25 на Независимом телеканале, — со слащавой улыбкой произносит он. — Мы будем держать вас в курсе всех событий, происходящих на острове».

— Когда продолжение, я не расслышала? — спрашивает мать, вновь принимаясь за вязанье. — Нужно будет обязательно посмотреть!

* * *

Первая серия нового документального шоу «Укрощение строптивых» прошла «на ура». Все население многомиллионной страны от мала до велика в назначенный час затаив дыхание приникло к экранам. Снабженная минимумом комментариев программа производила ошеломляющее впечатление.

— Вы видели «Укрощение строптивых»? — встречаясь на следующий день, спрашивали люди друг друга. — Вы думаете, это действительно документальные кадры? Без дураков?

— Нет конечно, — авторитетно заявляли самые недоверчивые. — Разве не видно? Все актрисы, как на подбор, одна другой краше. Съемка! Монтаж! Грим!

Вторая передача, прошедшая через два дня, собрала у экранов еще больше людей. Рейтинги шоу росли как на дрожжах.

Повсеместно граждане обсуждали, как одеваются персонажи передачи, как ведут себя, что едят. Всем без исключения нравились Надя и Юля. Ольга Витальевна вызывала сдержанный интерес, а вот Лиза почти всех раздражала тем, что старалась быть в каждой бочке затычкой.

— Эта долговязая-то, — рассуждали сотрудники в конторах и офисах, имея в виду Алену, — в общем-то симпатичная, но какая-то она не такая, да?

Что-то в ней есть такое…

В метро слышалось:

— А эта, Лариса которая… Сразу видно — ехидна, право слово!

— Да ваша Ольга Витальевна не лучше! Стервоза еще та. Мне лично из всех «строптивых» только Юлечка нравится. Хорошая девочка. И знаете, у меня такое впечатление, что я ее уже видела в каком-то кино…

В разговор двух женщин вмешивался заинтересованный господин со скептическим выражением лица:

— Эту черненькую со стрижкой в новостях показывали еще зимой.

Понимаете, они туда корреспондентку специально внедрили, чтоб она репортажи вела.

Третья и четвертая передачи перекрыли по популярности даже прямые репортажи с мест катастроф. Вся страна негодовала, когда «строптивым» перекрыли воду. Вся страна возмущалась, когда Лиза жарила рыбу на сковородке тайком от своих товарок. Вся страна переживала, когда куча пенопласта на берегу сгорела, подожженная неизвестным, точнее, неизвестной. Особую озабоченность вызывало то, что на чьей совести было это преступление, так и осталось неясным.

— Лизкиных рук дело! — Комментировали на рынке в мясных рядах. — Кому еще такое в голову придет?

— Нет, не она, — авторитетно заявляли оппоненты. — Она спала в это время. Это долговязая не выдержала. Точно!

— Ничего, в последней серии обязательно выяснится, кто виноват в поджоге.

Сразу же после выхода в эфир первой передачи папаша Дубровинский выступил в прямом эфире подконтрольного ему канала с заявлением, что телешоу «Укрощение строптивых» — это политическая провокация, поскольку там задействована его дочь. И что эта провокация направлена против него лично, а также против правительства страны в его лице.

— Руководство канала играет на примитивных чувствах обывателей, над страстью мещан подглядывать в щелочку, — заявил он, кипя праведным гневом. — НТК делает деньги на страдании людей!

Однако никто не обращал внимания на его истерику. Все, затаив дыхание, смотрели «Укрощение строптивых».

Страна поддержала «строптивых», когда они объявили бойкот своему мучителю.

— И правильно! — слышалось в тренажерных залах и на модных тусовках в ночных клубах. — Пусть почувствует, почем фунт лиха! Девчонки не промах!

— А эта, самая молоденькая-то, — обсуждали в очередях к зубному в поликлинике, — какая форсистая девица! Нет, говорит — и все! А зубки-то у нее один к одному…

И при мысли о великолепных зубах Юли страдалец точно на заклание шел в кабинет стоматолога.

А потом дотошные журналисты откуда-то выкопали мужа Ольги Витальевны. Тот, опасаясь гнева супруги, прозябавшей в заточении, метал громы и молнии в сторону Проньшина. Одновременно он раздумывал, успеет ли сходить в трехнедельный поход на Алтай до возвращения жены из островного плена.

— Нам известно, чьи это происки! — многозначительно грохотал в вечернем эфире Андрей Андреевич. — И мы твердо заявим этому человеку: на этот раз его номер не пройдет! Нет, господин Проньшин! Не выйдет!

Еще через неделю страна замерла в ужасе, когда Алена, внезапно оказавшись Алексеем, побежала вешаться.

— Ух ты! — удивленно бормотал неискушенный среднестатистический мальчик из среднестатистической семьи. — Я такого еще не видел.

— Тьфу, мерзость какая! — негодовал среднестатистический папа мальчика. И градус его возмущения был тем выше, чем больше он восхищался Аленой прежде и чем чаще Алена присутствовала до этого в его сексуальных фантазиях.

— А я сразу говорила, что она какая-то не такая, меня не проведешь!

— заявляла среднестатистическая мама, довольная своей проницательностью.

А бабушка ничего не говорила, она воспринимала все происходящее, как сериал, нить которого давно утеряна, а конец известен заранее: все закончится хорошо.

Паук, уважаемый член байкерского клуба, увидел свою возлюбленную по телевизору в баре.