Книга Тайна совещательной комнаты - Леонид Никитинский

— Ладно врать-то.

Ри молча достала сертификат — там даже и цена была указана.

— Это она тебе подарила?

— Да. Они у Сашка акции покупают.

— Слушай, — восхищенно сказала Регина, — это надо обмыть! Все равно уже вечер, ты иди в баню, а я возьму там в баре…

— Хорошо, — сказала Ри, убирая сертификат в папочку и ракетку в чехол.

Регина принесла в баню большую бутылку джина с волчьей мордой на этикетке и две бутылки тоника. Выпили сразу по стакану, чтобы не мелочиться.

— Она сказала, что, если они выкупят клуб, я стану старшим тренером.

— Вот здорово! — восхищенно и уже чуть заискивающе сказала Регина.

— А может быть, и менеджером, если я поступлю учиться.

— Класс! — откликнулась Регина, снова наполняя стаканы.

Мне надо выходить на другую орбиту с моими данными, она так сказала. А Сашка, она сказала, здесь больше не будет.

— Ну и отлично! — сказала Регина. — А он тебе что, нужен? Давай выпьем за это.

Они чокнулись и выпили еще по стакану.

— А что это она тебя так полюбила? — спросила Регина.

— Ей просто нужно, чтобы я проголосовала в суде за обвинительный вердикт.

— Ну и проголосуй. Какая тебе разница?

— Ну, — сказала Ри, — ведь там же еще есть и какая-то правда.

— Что? — переспросила Регина, — Где, ты говоришь, есть правда? Где это ты ее видела? Не будь дурой. Ты старший тренер. Я тоже кто-нибудь. Клуб наш. Вот это и будет правда, а не какая-нибудь там глупость. Пей!

— Правда, — согласилась Ри и выпила третий стаканчик, — Кузя же взял деньги.

— Иди попарься, — сказала Регина. — А я ребят позову на массаж. Давай?

— А почему бы и нет? — сказала Ри, поднимаясь и заходя в парную. — Если все равно Сашка здесь уже нет и Кузякина уже не будет, кому мы что должны?

Регина уже постанывала на соседнем топчане. Длинный массажист, который на этот раз медленными движениями мял спину и бока Ри, как бы невзначай касаясь груди, пальцами одной руки за цепил уже набухающий сосок, вторая рука стала спускаться к бедрам. Ри обернулась и посмотрела, чуть приподняв голову от топчана: у Длинного там было, не как у Журналиста, у него там, в плавках, уже было все в порядке. Он уже стягивал с нее трусы, а она вставала на локти, постанывая и медленно приподнимая зад. От соседнего топчана к ней шли, похохатывая, Регина и Толстый. Регина уже теребила соски Ри, и Толстый тоже доставал свое приспособление. Ри хотелось зарычать, как волчица, но она могла только взвизгивать через нос, потому что рот у нее тоже уже был занят. Она знала, что блаженство будет долгим и ослепительным, как свет лампы в глаза.

Воскресенье, 30 июля, 20.00

Кузякин проработал на телецентре десять лет и знал, как сюда можно попасть в обход главной проходной. Он влез в окно бокового здания, потом вошел в длинный подземный переход между корпусами, поднялся из него на лифте и показал уже на одном из верхних этажей старый пропуск охраннику, дежурившему на этаже. Это был не милиционер, а просто человек в служебной черной форме, который узнал Кузякина и спросил, лишь мельком взглянув на пропуск:

— Что-то вас давно не было видно?

— А я в Америку ездил, — беспечно объяснил Кузякин на ходу, — Сюжет снимать.

Он прошел по коридору этого этажа, поднялся по лестнице еще на два вверх и наконец оказался перед дверью приемной. Эту дверь он открыл своим ключом, нашел в столе у секретарши дубликат ключей от монтажной, отпер монтажную и, оглянувшись, скользнул к компьютеру. Он легко вошел в систему под Наташиным паролем и быстро нашел уже известный ему файл «Ludov-1». Однако сейчас, в воскресенье, когда в этой монтажной никого не могло быть, торопиться ему было тоже некуда, и он решил посмотреть и «Ludov-2», чтобы выбрать лучший кадр.

Тульский в это время нетерпеливо ходил возле главного входа в студию, где по случаю выходного народу было не так много, но все равно достаточно, и собирался звонить Шкулеву, но тот и сам уже быстро шел к нему от машины.

Кузякин смотрел второй исходник; там Лудов ходил по улице, а Пономарева, судя по всему, не было вообще. Он вернулся к первому, прогнал его в ускоренном режиме до того места, где на заднем плане появлялся Пономарев, потом камера наехала, а Пономарев сделал полуоборот и попал в кадр почти анфас. Журналист вставил флешку и, помудрив над программой, сумел переписать стоп-кадр как раз в тот момент, когда у него за спиной открылась дверь и на пороге монтажной появился Шкулев.

— Кузя? — спросил Шкулев, симулируя удивление, но не умея скрыть уже подступающее бешенство. — Что ты тут делаешь вечером в воскресенье?

— Погоди, — сказал Кузякин, понимая, что попался. Он быстро, прикрыв движение корпусом, вытащил флешку из гнезда на гибком соединении и сунул в карман. — Что ты сразу кидаешься, мне просто надо тут кое-что посмотреть, в старье.

— Как ты сюда попал? У тебя есть пропуск? Как ты открыл дверь? Как ты включил компьютер, твой старый пароль недействителен, я проверял.

— Неважно, — сказал Кузякин, — У меня есть свой ключ. Пароли я знаю. Неважно.

— Я думаю, — сказал Шкулев, отступая и пропуская в дверь Тульского, — что тебе захочет задать какие-то вопросы один наш старый знакомый. Но, если спросят меня, я скажу, что это как минимум кража со взломом.

— Но я же ничего не украл, — сказал Кузякин, понимая, что положение становится даже хуже, чем он мог предположить. — Посмотри.

— Сейчас посмотрим, — сказал Тульский. — Пригласите, пожалуйста, понятых, Шкулев. Все равно кого, позвоните просто вниз на пост, пусть пришлют.

— Стойте! — сказал Кузякин. — Какие еще понятые? Я сейчас все объясню.

— Составим акт осмотра места преступления, проведем личный обыск, поедем на Петровку, там и объясните все под протокол, — с привычной и отработанной угрозой сказал Тульский.

— Кузя, а где те материалы, которые я тебе давал? — спросил Шкулев, — Ты сделал тот сюжет, о котором мы договаривались в прошлый раз?

— Сюжет у меня не получается, — сказал Кузякин, радуясь, что разговор переходит на другое, и можно хотя бы выиграть какое-то время, — А кассета тут, в кармане, я просто забыл тебе ее отдать и собирался оставить в приемной.

— Есть! — сказал Шкулев. — Подполковник, я помню, что здесь на столе лежала кассета. Маленькая, синенькая. Но сейчас ее здесь нет. Я думаю, что она у него в кармане. Я даже знаю, что записано на этой кассете. Ох, и скандал будет! Ой, Кузя, как ты влип!..

Он бросился к телефону и стал набирать внутренний номер охраны. Тульский на какой-то миг выключился из игры, пытаясь сообразить, о какой кассете речь.

— Надо понятых в девятьсот двенадцатую, — говорил в трубку Шкулев. — Все равно кого, из свободной смены. Тут кража.