Книга Все, чего ты желаешь - Кирстен Миллер

— Похоже, мне надо побольше времени проводить в одиночестве, — проворчал Бью.

— Ты изменишь свое мнение, когда эта ночь закончится, — хихикнула Хейвен.

— Мне жутко надоело, что ты мне голову морочишь, Хейвен Мур. На самом деле мне бы хотелось спокойно подумать. Я все-таки разумное существо.

Бью закрыл глаза, а Хейвен уткнулась носом в грудь Йейна, чтобы приглушить смех.

— Я тебя слышу! — рявкнул Бью.

Пять минут спустя в салон машины скользнула Леа.

— У Френсис не голова, а улица с односторонним движением, — выдохнула она. — Сперва она стала допытываться, погибнем мы или нет. А потом поинтересовалась, пытаются ли Йейн и Хейвен все исправить.

— Чисто теоретически я бы сказал, что это смахивает на улицу с двусторонним движением, — произнес Йейн.

— Ладно. Одежду я принесла. Что теперь? — спросила Леа.

Хейвен наклонилась вперед и постучала по плексигласовой перегородке, отделявшей пассажиров от водителя.

— К «Грамерси-Гарденз», пожалуйста.

* * *

В вестибюле отеля не было ни души. Администраторша, сидевшая за стойкой, только кивнула Хейвен и троим ее спутникам и снова углубилась в дебри Интернета. После исчезновения Адама с гостиницы словно спали чары, и Хейвен почувствовала себя самым обычным постояльцем.

— Йейн? — раздался женский голос.

В одном из кресел сидела Вирджиния Морроу. Поднявшись, она поплыла к ним навстречу, как призрак. Она даже не сняла свой белый льняной балахон.

— Ребята, поднимайтесь наверх. Номер две тысячи двадцать четвертый, — шепнула Хейвен и вручила Лее ключ от номера.

Затем девушка, не раздумывая, сделала шаг вперед и закрыла собой Йейна.

— Пожалуйста, можно мне поговорить с сыном наедине? — вымолвила Вирджиния.

«С подкидышем? — хотелось крикнуть Хейвен. — С мальчиком, которого вы терзали лишь за то, что он не мог безраздельно принадлежать вам?»

— Только в присутствии Хейвен. Она для меня — родной человек, — спокойно, сдержанно проговорил Йейн.

— Отлично, — кивнула Вирджиния. — Я хочу сообщить тебе, Йейн, что покидаю Нью-Йорк. Завтра я возвращаюсь на свою виллу. Давай отойдем в сторонку.

— Ни за что, — возразил Йейн.

Хейвен взяла его за руку. Он в ответ сжал ее пальцы, и она почувствовала, как он нервничает. Еще чуть-чуть — и ее кости хрустнули бы, но Хейвен стерпела боль, не проронив ни слова.

— У тебя, наверное, ко мне много вопросов? — начала Вирджиния.

— Нет, — ответил Йейн. — Я уже выяснил, кто ты. Мне известно про Фебу и Кэлума.

— Значит, Хейвен просветила тебя. Тебе повезло, что ты нашел ее, — протянула Вирджиния. — Ведь это ужасно — быть одной на свете.

— Ты никогда не была одна! — воскликнул Йейн, потеряв терпение. — А как же твои сестры? А я?

— Словом сестры мы просто пользуемся. Это обычное название. А мне хотелось иметь настоящую семью. Я мечтала о ребенке, который бы любил меня. Я жаждала посвятить ему свою жизнь. Когда ты был совсем маленький, я тебя обожала. Я даже не разрешила отцу нанять няньку. Я хотела, чтобы ты был только мой. А потом…

— Я начал вспоминать, — подсказал матери Йейн.

— Да. И тогда я поняла, что твоим сердцем завладела Хейвен.

— Ты не пошла на компромисс, — заметил Йейн.

— Возможно. Но удар был сокрушительным. Затем у твоего отца случился роман с Фебой, и она гордо продемонстрировала мне своего сына. Я ей завидовала. Моей отвратительной сестре досталась чистая душа.

— Но теперь Кэлум вовсе не так чист, — вмешалась Хейвен.

— Да, — кивнула Вирджиния. — У бедного мальчика никогда не было матери, которая направляла бы его в жизни.

— У меня тоже, — напомнил ей Йейн.

— Ты не нуждался во мне. У тебя была Хейвен, а Кэлума бросили на произвол судьбы. Вот кого мне искренне жаль. Поэтому я предложила ему поехать вместе со мной в Тоскану. Если он здесь останется, то его упекут в тюрьму. Если не сейчас, то позже.

— Но зачем ты вообще прилетела в Нью-Йорк, мама? — озадаченно спросил Йейн. — Ты же терпеть не можешь Фебу. Почему ты вызвалась помогать ей?

— Деньги закончились. Только они и алкоголь успокаивали меня. Но я знала — однажды настанет день, когда я лишусь всего. Это пугало меня. Почти двадцать лет я не смотрела на мир трезвыми глазами.

— Ты никогда меня ни о чем не просила, — с горечью сказал Йейн.

— А зачем? — произнесла Вирджиния. — Тогда моя ненависть к тебе могла исчезнуть. А так я держалась на плаву.

Наступила пауза. Безмолвие окутало их троих. Хейвен внезапно почувствовала сильное раздражение против матери Йейна. Она была готова наброситься на нее и придушить.

— Но кое-что изменилось, — наконец проговорила миссис Морроу. — Нам с Кэлумом необходимы средства, чтобы выжить.

— С какой стати я должен давать тебе деньги? — буркнул Йейн. — Ты их потратишь на виски. А на что их будет транжирить Кэлум — одному богу известно.

— Последний раз я пила две недели назад, — изрекла Вирджиния. — Я понимаю — наших отношений уже не спасти, но я хотела бы помочь твоему брату.

— А как насчет Хор? — вырвалось у Хейвен.

— Мы с сестрами разошлись разными путями. Маг в заточении, и каждая из нас заслужила право на свободу. Если змеиная богиня выпустит его, мы, конечно, воссоединимся. Но Феба нас больше никогда не возглавит. Ее место заняла Вера.

— Пусть она хорошенько приглядывает за Чандрой и Клео, — посоветовала Хейвен. — Они ничуть не лучше Фебы.

— Не суди их слишком поспешно. Мы все способны на ужасные поступки.

— Точно, — усмехнулась Хейвен.

— Намекаешь на наш разговор на вилле? — вспыхнула Вирджиния. — А я, между прочим, предупредила тебя о том, какая ты? Я оказала тебе услугу. Тебе следовало бы поблагодарить меня.

Йейн, похоже, понял, что накал страстей нарастает.

— Хейвен, — прошептал он, — поднимайся в номер. А я провожу маму.

Она скрипнула зубами, но кивнула. Девушка направилась в лифтовый холл, спряталась за углом и принялась наблюдать за Йейном и Вирджинией. Миновало полчаса, а они все еще продолжали беседовать. Но даже если бы они проговорили до утра, Хейвен все равно не оставила бы Йейна наедине с Вирджинией.

— Шпионишь?

Хейвен вздрогнула. Из кабины лифта вышли Бью и Леа. Обернувшись, Хейвен не удержалась от улыбки. Как приятно смотреть на помывшегося, чисто одетого парня с курчавыми волосами песочного цвета! Даже выцветающие синяки под глазами его не портили.

— Неплохо он над собой поработал! — гордо проговорила Леа.