Книга Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова

Я осторожно разогнула белые пальцы, сведенные судорогой, отняла ее ладонь от своей руки и протянула Максиму.

Макс подставил руку, и Элла сейчас же судорожно вцепилась в него.

– Это правда? – спросила она.

Ответа я уже не услышала.

Вышла из библиотеки и бесшумно прикрыла дверь.

Прислонилась к ней спиной, но только на одну минуту. Вытерла мокрые глаза, сердито стукнула себя по колену.

Не удержалась-таки…

Осмотрела руку, которую с трудом отвоевала у Эллы. На внутренней стороне чуть повыше запястья, багровели три ярких пятна. Ерунда, пройдут…

На душе было одновременно грустно и радостно. Радостно оттого, что одной проблемой в доме Волоховых, похоже, стало меньше. Возможно, самой главной проблемой.

А грустно оттого, что в этот момент я вдруг почувствовала себя очень одинокой. Хорошо, когда рядом есть настоящий мужчина. Такой, как Максим.

Настоящий мужчина – это состояние души. И где найти человека с таким большим внутренним состоянием?

Ответ лежал на поверхности, но я этот ответ прогнала. Мое положение сейчас было шатким и неопределенным, как никогда. Если Элла и Максим пережили нарыв в своих отношениях, то у меня впереди маячила та же неприятная перспектива.

И чем она для меня обернется, было совершенно неясно.

Глава 23

Несколько дней после этого разговора прошли незаметно. Эллу я почти не видела: ее полностью поглотили восстановившиеся отношения с мужем. Я этому ужасно радовалась, и старалась помочь, чем могла.

К примеру, отвозила Генриэтту в школу и забирала ее оттуда.

Элла не замечала ничего, происходящего в доме. Даже того, что вернулась Марья Гавриловна и приступила к выполнению своих обязанностей.

– Что с Женей? – спросила я ее.

– Она пришла в себя, – ответила домоправительница лаконично.

Я молчала, не осмеливаясь уточнять.

– Она поправится, – сказала Марья Гавриловна, и я впервые увидела, как она плачет одновременно радостными и злыми слезами.

– Слава богу! – сказала я.

Она молча кивнула головой и промокнула глаза платком.

– Если бы не этот подонок…

– Его больше нет, – перебила я. – Не будем об этом.

– Хорошо, – согласилась Марья Гавриловна. Аккуратно, чтобы не размазать тушь, вытерла глаза, бросила короткий взгляд в зеркало.

– А у нас что нового? – спросила она неуверенно. Все же она была наемным работником, обязанным соблюдать дистанцию. Но я поняла, что двигало ею не любопытство, а хорошее, искреннее чувство благодарности к Максу.

– У нас все просто отлично, – ответила я.

Марья Гавриловна улыбнулась бледной улыбкой.

– Я заметила, что Элла Сергеевна не отходит от Максима Леонидовича…

– Да, – подтвердила я с энтузиазмом. – У них намечается второй медовый месяц.

– Слава богу, – повторила домоправительница вслед за мной.

– Элла Сергеевна сейчас не вникает в хозяйство…

– Это понятно.

– Вы уж возьмите все на себя, – договорила я.

– Само собой, – ответила домоправительница. Ее лицо обрело привычное деловое и корректное выражение. Минуту она смотрела на меня озабоченным взглядом, потому решилась и спросила:

– А больше никаких… новостей?

– Самоубийство, – ответила я одним словом, понимая, о чем она спрашивает. Марать очистившийся воздух дома именем Стефана мне не хотелось.

Домоправительница слегка поджала тонкие губы. Выражение ее лица не изменилось, только в глазах мелькнуло мстительное удовлетворение.

– Я рада, – коротко сказала она.

И, не дожидаясь ответа, пошла прочь по коридору.

Я проводила ее взглядом. Что ж, проницательного человека трудно обмануть

Саша появился у нас только через неделю. Как я поняла, Семен Петрович раскопал нужные сведения. И сведения эти никакого удовлетворения Саше не принесли.

Его лицо осунулось, глаза запали в темные ямы, выкопанные бессонницей.

«Бедные мужчины!» – подумала я. – Рабы своего ущемленного самолюбия…»

– Как дела? – спросила я весело.

Мы расположились в зимнем саду, служившем в доме гостиной. Элла сидела возле изголовья больного Макса, Генриэтта делала уроки, Марья Гавриловна руководила хозяйством. Все в доме пришло в состояние непрерывного счастья, и атмосфера, еще недавно бывшая удушливой и непригодной для дыхания, наполнилась сплошным озоном.

Саша сел в кресло. Осмотрелся кругом, точно был здесь впервые. Протянул руку и оборвал листики растения, стоявшего рядом.

– Понятно, – резюмировала я.

– Я просто не знаю, что тебе сказать, – ответил Саша больным голосом.

Я с сочувствием посмотрела на него.

– Ты ее нашел?

– Нашел, – ответил Саша без всяких эмоций.

– Где она?

Он посмотрел на меня.

– Она в Канаде, – ответил он спокойно.

– В Канаде? – удивилась я. – Что она там делает?

– Она на каком-то творческом конгрессе театроведов. Уже полтора месяца. Вернется назад в Саратов только через две недели.

Я немного помолчала.

– Может, это только слух, что она в Канаде? – предложила я бальзам для Сашиных душевных ран. – А на самом деле она в Москве?

Саша досадливо отмахнулся от моего неуклюжего утешения.

– Не считай меня идиотом! Конечно, я все проверил!

– Например?

Он надулся.

– Например, проверил визу. Билет. Регистрацию. Факт прибытия.

Он сделал паузу.

– Даже позвонил в Канаду, – сознался он.

– Зачем? – удивилась я.

– Не знаю. Мне все время казалось, что ответ где-то рядом. Что я иду по следу, только чуть-чуть отклонился в сторону… И я позвонил в гостиницу, в которой она живет.

– Кстати, она Инна или Инга? – перебила я.

– Инна, – ответил он угрюмо.

– И она действительно живет в этой канадской гостинице?

– Ровно полтора месяца.

– Уверен?

– Я говорил с руководителем нашей делегации…

Саша сделал паузу.

– И с ней тоже.

– С Инной? – изумилась я. – Ну, ты даешь! Упорный, прямо как бультерьер! И что она тебе сказала?

– Она сказала, что я ненормальный, – ответил Саша несчастным голосом.