Книга Воровская честь - Джеффри Арчер

Когда Скотт вышел наконец из дома старейшины, он обнаружил под сенью цитрусовых стол, уставленный незнакомыми блюдами из рыбы, мяса и фруктов, которые, как он предположил, собирались из каждого дома в деревне.

Под ясным звёздным небом они ели свежеприготовленную пищу и запивали её ключевой водой, за которую калифорнийцы отдали бы состояние, появись она у них на прилавках.

Но Скотт ни на минуту не забывал, что завтра им придётся покинуть эти идиллические места и каким-то образом перебраться через одну из шести границ.

После того, как в разношёрстных чашках и кружках был подан кофе, старейшина поднялся со своего места во главе стола и произнёс приветственную речь, которую переводил Азиз. Короткая ответная речь Скотта была встречена аплодисментами ещё до того, как Азиз перевёл то, что он сказал.

— У них с нами есть одна общая черта, — сказала Ханна, взяв Скотта за руку. — Их восхищает смелость.

Старейшина закончил ужин предложением, которое Скотт не мог принять, хоть и был благодарен ему. Он хотел выпроводить всех из дома, чтобы гости могли провести ночь в помещении.

Скотт отказывался до тех пор, пока Азиз не объяснил ему:

— Вы должны согласиться, иначе он обидится, решив, что его дом недостаточно хорош для вас. К тому же у арабов считается, что самую большую честь своему хозяину вы окажете, если ваша женщина забеременеет под его крышей, — сказал Азиз, пожав плечами.

Скотт лежал без сна большую часть ночи и смотрел в незастекленное окно. Попытавшись оказать хозяину самую большую честь, он вновь задумался над тем, как сделать так, чтобы его группа перебралась через границу и доставила Декларацию независимости в Вашингтон.

Когда первые лучи солнца поползли по тканому покрывалу на их кровати, Скотт выпустил Ханну из объятий и поцеловал в лоб. Выбравшись из-под простыней, он обнаружил небольшую жестяную ванну, наполненную тёплой водой, и увидел, что женщины хлопочут вокруг открытого огня.

Одевшись, Скотт просидел час над картами местности в поисках возможных путей пересечения иракских границ. Сирия с Ираном были отброшены сразу, поскольку там их попытаются прикончить при первом же появлении. Возвращение через иорданскую границу также будет связано с большим риском. К тому времени, когда к нему присоединилась Ханна, он отбросил Саудовскую Аравию, как слишком хорошо охраняемую и остался с пятью маршрутами и двумя границами.

Когда их хозяева стали готовить завтрак, Скотт с Ханной пошли прогуляться по деревне, взявшись за руки, как любые другие влюблённые в воскресное утро. Местные жители улыбались, а некоторые кланялись им. И хотя никто из них не мог заговорить с незнакомцами, их глаза были столь красноречивыми, что в словах не возникало нужды.

На краю деревни они повернули назад и пошли к дому старейшины. Кохен жарил яичницу на открытом огне. Ханна остановилась рядом и стала смотреть, как женщины пекут тонкие лепёшки, которые, если их помазать мёдом, сами по себе были объедением. Старейшина вновь занял место во главе стола и усадил Скотта рядом с собой. Кохен уже сидел на стуле и собирался приступить к своему завтраку, но тут к нему подошла коза и стянула с тарелки его яичницу. Ханна рассмеялась и быстро приготовила ему другую, прежде чем он успел что-то сказать.

Скотт намазал мёдом кусок тёплой лепёшки, а одна из женщин поставила перед ним кружку козьего молока.

— Придумали, что нам делать дальше, профессор? — спросил Кохен, возвращая всех их к реальности.

В этот момент к столу подошёл деревенский житель и, опустившись на колени рядом со старейшиной, прошептал ему что-то на ухо. Сообщение было передано Азизу.

— Плохие новости, — сообщил тот. — На всех дорогах к главной магистрали появились солдаты.

— Тогда нам придётся идти через пустыню, — сказал Скотт. Он достал карту и разложил её на столе. Синим фломастером на ней было отмечено с десяток маршрутов. Он показал на тропу, выходившую на дорогу, которая вела в город Халис.

— Это не тропа, — сказал Азиз. — Когда-то это была река, но она уже давно высохла. Пройти по ней мы сможем, а вот грузовик придётся бросить.

— Не только бросить, — заметил Скотт, — но и уничтожить. Если его найдут солдаты Саддама, они сотрут деревню в порошок вместе со всеми её жителями.

Старейшина с удивлением выслушал слова Скотта и с улыбкой стал излагать своё суждение, поглаживая щетину на подбородке.

— Мой дядя говорит, что вам надо взять его машину, — переводил Азиз. — Она старая, но все ещё на ходу.

— Спасибо ему за доброту, — сказал Скотт. — Но если мы не сможем проехать по пустыне на грузовике, то как нам удастся сделать это на легковом автомобиле?

— Он понимает вашу проблему и говорит, что автомобиль надо разобрать на части, и тогда жители деревни перенесут его через пустыню к дороге на Халис. Преодолев двенадцать миль, вы сможете собрать его опять.

— Мы не можем принять такой великодушный подарок, — ответил Скотт. — Мы пойдём и, когда доберёмся до первой деревни по дороге, постараемся найти какой-нибудь транспорт. — Он показал деревню на карте.

Азиз перевёл сказанное им, и старейшина с горечью пробормотал несколько слов.

— Он говорит, что на самом деле это не его машина. Она принадлежала его брату, а теперь должна перейти ко мне.

Только тогда до Скотта дошло, что прежде старейшиной в деревне был отец Азиза и что дядя был готов пойти на любой риск ради того, чтобы спасти их от рук Саддама.

— Но даже если мы сможем разобрать машину, а затем собрать её, то как насчёт армейских патрулей на дороге? — спросил он. — К этому времени там, наверное, уже рыщут тысячи людей Хамила в поисках нас.

— Но только не на этих дорогах, — ответил Азиз. — Войска будут блокировать шоссейную дорогу. Они понимают, что для нас это единственный путь к границе. Нет, первая проблема у нас возникнет, когда мы доберёмся до контрольного пункта на въезде в Халис. — Он продвинул палец на несколько сантиметров по дороге. — Там должно дежурить не менее двух солдат.

Скотт ещё раз изучил другие маршруты, пока Азиз слушал своего дядю.

— А можем ли мы добраться до Туз-Хурмату, не выезжая на шоссе? — спросил Скотт, не отрываясь от карты.

— Да, там есть дорога в объезд через горы, на которую войска вряд ли сунутся из опасений попасть под огонь партизан Пеггмерги, ведь граница с Курдистаном совсем рядом. Но через две мили после Туз-Хурмату нам все равно придётся выехать на шоссе, чтобы преодолеть оставшиеся сорок пять миль до границы, поскольку там нет другой дороги.

Скотт сидел некоторое время молча, взявшись руками за голову.

— Так что если мы поедем этим путём, нам придётся пересекать границу в Киркуке, — сказал он наконец, — где обе стороны могут оказаться не вполне дружественными.

Старейшина стал что-то быстро говорить племяннику, настоятельно тыкая пальцем в Киркук.