Книга Американский герой - Ларри Бейнхарт

Глава 44

Добравшись до дому, я мечтаю только о том, чтобы вставить диски в компьютер и прочитать их содержимое. Стиву явно не нравится заниматься охранной деятельностью. Зато его сын в полном восторге от того, что ему дали подержать пушку. Я отправляю их на кухню, чтобы миссис Маллиган их чем-нибудь покормила. Мэгги не терпится поговорить со мной. Черт бы побрал эти микрофоны! А кантри она больше не хочет слушать. Точно так же ее не устраивают Бах, Барток, Дилан, Майлз Дэвис и «Ганзэн Роузез». Она хочет поделиться со мной своими отпущениями. А я хочу загрузить компьютер и выяснить, что нам удалось добыть. Может быть, наконец-то мы узнаем, что происходит.

Мэгги не привыкла к тому, что людей убивают.

И мы направляемся в ее кабинет.

Я вставляю диск под номером 1. Это система резервного копирования «Смарт». Всего у меня двадцать шесть дисков. И я начинаю их загружать по очереди. А ей не терпится со мной поговорить.

Я встаю и обнимаю ее.

— Не волнуйся, малыш, — говорю я. — Я не дам тебя в обиду. Я о тебе позабочусь. — Короче произношу всю эту чушь, которую обычно произносят мужчины, когда слабые женщины дрожат и плачут в их объятиях. Однако мне во что бы то ни стало надо вернуться к дискам. Ведь именно из-за них убили человека. И теперь я собираюсь выяснить, что же такое на них есть. А когда я узнаю это, уж тогда я начну действовать. Я надеюсь, что, получив эту информацию, мы сможем добраться до Хартмана и Бигла и начнем контролировать происходящее.

Я трачу пятнадцать минут на то, чтобы загрузить все диски. И остается еще один. Я вставляю его в машину, и на экране появляется сообщение, что это не «Макинтош»-формат. Я делаю вывод, что это ЮМ, и включаю программу перевода. Но даже она не в состоянии его расшифровать, и поэтому я откладываю его в сторону, хотя абсолютно уверен в том, что именно на нем-то и содержится волшебная информация — истина, за которой все охотятся. Позднее Мэгги говорит мне, что у Хичкока это называлось бы Мак-Гаффином.

Между тем я начинаю просматривать то, что у нас есть.

Я пододвигаю кресло, и Мэгги устраивается рядом со мной, так чтобы я мог держать ее за руку. — Что мы делаем, Джо?

У Броуди записано несколько игр, которые меня не интересуют, несколько компьютерных программ, а также «Продиджи» и «Компъюсерв». Здесь же, как я и думал, его телефонная книжка. Кроме того, у него есть бухгалтерские программы. А далее — заявки, короткие рассказы, несколько сценариев и письма. Чтобы прочитать все это, по требуется несколько дней.

— Что же будет с этим парнем? Разве мы не должны что-то сделать? Обратиться в полицию?

Я решаю начать с писем.

— Не волнуйся. Слушайся меня. Я придумаю как нам из этого выбраться. — Я пролистываю письмо за письмом, но я не умею быстро читать и поэтому начинаю просматривать текст в поисках ключевых слов, пока не натыкаюсь на слово «секретно» с тремя восклицательными знаками.

«Дорогая мама!

…Конечно, наша работа — это большой секрет!!! Мы все поклялись не говорить о ней ни слова. Посторонние ничего не должны знать. Странная ксенофобия — Кинемат против всего мира. Однако должен сказать, что в Голливуде такое случается нередко. „Си-эй-эй" все облекает тайной. Прямо какое-то ЦРУ1 "Репризентейшн кoмпaнии" просто сама не своя до этого. Если кто-то позволяет себе болтать о делах агентства, его тут же увольняют. Без разговоров и разбирательств. Среди бела дня отнимают „порше" и мобильный телефон. Но на самом деле все только и занимаются тем, что делятся друг с другом разными тайнами. Вся структура кинематографа держится на сплетнях. Сплетничают обо всех — если не о звездах, то, по крайней мере, об их прислуге.

Однако нашей группе приходится проявлять особую лояльность, и мы даже не подозреваем, что собирается снимать наш Бигл. Собирается — потому что с тех пор, как я устроился на работу. он не снял ровным счетом ничего, ноль. Я бы уже волосы рвал на себе от отчаяния, если бы он не лишил меня этой способности.

Он без конца что-то планирует. Но что? Что означает этот бесконечный просмотр военных фильмов с пожарами, стрельбой, разрушениями, смертями и мучениями?

Судя по монтажу, которым он занимается, я, ничтожный раб, обитающий в недрах технического архива и мечущийся между видеомагнитофонами, лазерными дисками и стеллажами с видеокассетами, могу заключить только одно: что он собирается снять эпос всех эпосов, чтобы закрыть этот жанр. Это, конечно, дикая догадка, но мне кажется, что он намеревается сделать видеовариант этих отвратительных саг Джона Джейкса, только он будет охватывать не одну войну, а все войны. По крайней мере, все войны, которые вела Америка в XX веке. Возможно, все это будет объединено преемственностью поколений — сын сына сына сукиного сына. Слово „сукин" я использую в его первоначальном, собачьем смысле, имея в виду псов войны. Ты считаешь — слишком вульгарно? Я могу стереть его. Но ведь это каламбур.

Кроме того, я наткнулся на клочок бумаги, который является еще одним доказательством. На нем написано — надо будет разобраться с графической программой, так как текст написан от руки, но там нацарапано что-то вроде „Загадка-II". Это мало о чем говорит. Зато ниже расположен столбик, вероятно, вариантов названия:

Утро в Америке

Американская эпоха

Американская буря

Pax Americana

Надежда мира

Американский герой

Реинкарнация Джона Вейна

Семь инкарнаций Джона Вейна

Что касается моих перспектив, то все по-прежнему.

Только ему не говори. Солги что-нибудь ради меня. Пусть думает, что я процветаю и абсолютно счастлив. Это доставит ему несколько неприятных минут. Я не шучу».

— Бедный мальчик, бедный, бедный мальчик, — произносит Мэгги.

— Черт! — говорю я. — Что это?

— Обними меня, Джо. Обними меня.

Я не хочу ее обнимать. Я хочу заниматься своим делом. Я хочу прочитать все, что было написано Тедди Броуди. Мне нужно найти человека, который сможет объяснить, что находится на нераскрывающемся диске. И тем не менее я ее обнимаю. Она утыкается головой мне в грудь и начинает плакать. Мэгги не привыкла к тому, что людей убивают. По крайней мере в жизни, а не в кино.

— По-моему, у меня сейчас будет истерика, — говорит она.

— Ну и ладно.

— Нет, это действительно ужасно. А в голове вертятся какие-то глупые шутки. Я пытаюсь все обратить в шутку.

— Какую?

— Глупую.

— В чем она заключается?

— Одно дело умереть за великий фильм, но ради какого-то фуфла… Нет, это не смешно.

— Действительно, не смешно.

— Это так грустно.

И вдруг у меня в голове все становится на место. Людей не убивают из-за съемок фильма. Значит, речь идет не о фильме. Мы ошибались. С самого начала.