Книга Святилище - Кейт Мосс

Леони выпуталась из тесной сети людных улочек и вступила в огражденное деревьями спокойствие площади Гамбетты. Табличка отдавала дань памяти трудам каркассонского архитектора Леопольда Пти, проектировавшего сквер и руководившего его разбивкой. В центре парка был пруд, из которого бил фонтан, рассыпаясь в дымку мелких брызг. Оркестровую эстраду в японском стиле окружали белые кресла. Беспорядочное расположение кресел и мусор — обертки от мороженого, папиросная бумага и мокрые окурки сигар — указывали, что концерт закончился недавно. Земля была засыпана использованными билетами, на белой бумаге отпечатались грязные подошвы. Леони нагнулась и подняла один билетик.

Из-под приятной зелени Гамбетты она свернула направо по довольно унылой, вымощенной булыжником улочке, которая, проходя мимо госпиталя, обещала вывести к панорамному виду на Старый мост. На перекрестке, где сходились три улицы, оказался фонтан, украшенный бронзовыми статуями. Леони протерла таблички, чтобы прочесть надпись. Фигура в разное время представляла Самаритянку, Флору и даже Помону.

За античной героиней присматривал христианский святой, озиравший окрестности с крыши госпиталя Сен-Винсент де Поль на подходе к мосту. Его снисходительный каменный взгляд и раскинутые руки словно обнимали стоявшую рядом церковь с высокой аркой входа и розеточным окном над ней.

Все здесь говорило о благосостоянии, обеспеченном деньгами меценатов.

Леони обогнула площадь и в первый раз целиком увидела Старый город — цитадель, возвышавшуюся на холме на противоположном берегу реки. У нее перехватило дыхание. Крепость оказалась и более величественной, и менее подавляющей человека, чем ей рисовалось. Она видела продававшиеся повсюду открытки с изображением крепости и словами Гюстава Надо: «Нельзя умереть, не увидев Каркассона» — но думала, что это всего лишь рекламный лозунг. Теперь, увидев все своими глазами, она поняла, что это просто правда.

Леони видела, как высоко стоит вода. Кое-где она выплескивала на берег, заливая траву и омывая каменный фундамент церкви Сен-Винсент-де-Поль и госпитального здания. Вовсе не собираясь ослушаться Анатоля, она незаметно для себя ступила на плавно поднимающийся свод моста, перекинувшегося через реку вереницей каменных арок.

«Еще всего несколько шагов, и поворачиваю обратно».

Дальний берег почти весь зарос лесом. Сквозь кроны деревьев Леони видела водяные мельницы, плоские крыши винокурен и ткацких мастерских с их станками. «Удивительно сельский вид, — подумалось ей. — Остатки другого, старого мира».

Она подняла взгляд на побитого непогодой каменного Иисуса, висевшего на кресте на центральном пролете моста, в нише низкой стены, где путник мог немного отдохнуть или укрыться от проезжающей повозки или телеги.

Она сделала еще один шаг и так, даже не думая об этом, перешла из безопасности Бастиды в романтический Старый город — Ситэ.

Глава 57

Анатоль с Изольдой стояли перед алтарем.

Прошел час. Все бумаги были подписаны. Условия завещания Жюля Ласкомба, после заминки, растянувшейся на все лето, наконец были заверены.

Ласкомб оставил свое имение вдове в пожизненное владение. По непредсказуемому капризу судьбы он пожелал, чтобы в случае ее повторного брака собственность перешла к сыну его сводной сестры Маргариты Верньер, в девичестве Ласкомб.

Когда адвокат своим сухим жестким голосом прочел условия, Анатоль не сразу осознал, что в документе подразумевался он сам. Потом он едва не расхохотался вслух. Так или иначе, Домейн-де-ла-Кад будет принадлежать им.

Теперь, час спустя, они стояли в маленькой иезуитской часовне, и священник произносил заключительные слова брачной церемонии, соединявшей их воедино как мужа и жену. Анатоль взял Изольду за руку.

— Наконец-то, мадам Верньер, — прошептал он. — Сердце мое!

Свидетели, наугад подобранные на улице, улыбнулись такому откровенному проявлению чувств, хоть и жалели немного, что венчание проходит так скромно.

Анатоль и Изольда вышли на улицу под перезвон колоколов. И услышали гром. Им хотелось провести первый час вдвоем — а что Леони под присмотром Мариеты сидит в безопасном отеле, дожидаясь их возвращения, они не сомневались — и потому, пробежав по улице, они нырнули в первый попавшийся ресторанчик.

Анатоль заказал бутылку «Кристалла», самого дорогого шампанского в меню. Они обменялись подарками. Анатоль подарил Изольде серебряный медальон с ее портретом на одной стороне и со своим — на другой. Она вручила ему отличные часы с золотым корпусом и с его инициалами, выгравированными на крышке, взамен похищенных в пассаже «Панорам».

А потом они целый час пили и разговаривали, наслаждаясь обществом друг друга, пока первые капли жестокого ливня не ударили в широкие стекла ресторана.

Глава 58

Спускаясь с моста, Леони немного забеспокоилась. Теперь уже невозможно было притворяться, что она следует недвусмысленным наставлениям Анатоля. Она прогнала эту мысль из головы и обернулась через плечо на черные грозовые облака, нависшие над Бастидой. И тут-то она сказала себе, что разумнее остаться на дальнем берегу реки, подальше от разгулявшейся непогоды. Действительно, неблагоразумно прямо сейчас возвращаться в Нижний город. Кроме того, настоящая авантюристка и первооткрывательница не отступит просто потому, что так велел ей брат!

Квартал Триваль оказался гораздо неуютнее, беднее, чем ей представлялось. Все дети здесь бегали босиком. У края дороги сидел слепой нищий с мертвыми бельмами глаз, завернувшись в тряпку одного цвета с затоптанной мостовой. Рукой, почерневшей от грязи и нищеты, он протягивал грязную чашку. Леони, проходя мимо, уронила в нее монетку и, осторожно ступая по скользкому булыжнику, двинулась дальше. По сторонам улицы стояли простые дома. Все ставни выглядели рассохшимися, краска на них шелушилась. Леони наморщила нос. Улица пропахла немытыми людскими телами.

В крепости будет лучше…

Дорога плавно поднималась вверх. Она оставила дома позади и выбралась на открытое место, к зеленому склону под стенами крепости. Слева, наверху раскрошившейся каменной лестницы, она заметила тяжелую деревянную дверь, глубоко ушедшую в древнюю серую стену. Полустертая надпись говорила, что некогда здесь был монастырь капуцинов.

Когда-то…

Ни Леони, ни Анатоль не воспитывались под строгой сенью церкви. Мать была слишком свободомыслящей, а республиканские взгляды отца означали, как однажды объяснил ей Анатоль, что Лео Верньер видел в каждом духовном лице такого же врага республики, как в аристократии. Тем не менее романтическая натура Леони заставляла ее сожалеть о политических переменах и прогрессе, требующих пожертвовать красотой ради принципов. Ее душа открывалась архитектуре церквей, если не словам, звучащим в этих прекрасных зданиях. В задумчивости Леони миновала довольно красивый дом и местную достопримечательность, Мезон де Монморанси, с выступающими наружу деревянными балками и частыми переплетами окон, с ромбиками цветных стекол, преломлявших в желтые, голубые, красные лучи даже потускневший свет предгрозового неба.