Книга Хоббит, который слишком много знал - Вадим Проскурин

— Это еще что такое? Очередная высшая магия?

— Она самая.

Натка потупила взор и как-то сгорбилась. Редкостно глупое зрелище — расфранченный зеленоволосый эльф, виновато стоящий перед хоббитом, как напроказивший ребенок.

— И что теперь будет? — спросила Натка.

— С тобой — ничего.

— Это как?

— Очень просто. Конечно, мне неприятно, что ты меня убила, — при этих словах Натка дернулась, как дергается собака, которую хозяин лупит поводком. — Но я не собираюсь тебя наказывать. Ты неплохо справляешься с ролью Оберика, и я не хочу занимать твое место.

— Неплохо? — воскликнула Натка. — Вот это ты называешь неплохо? — Она указала рукой за спину, туда, где только что было окно в пустыню.

— А что вообще произошло?

— Не знаю! Какое-то заклинание — и все мои воины мгновенно погибли.

— С кем ты воевала?

— С Шери. Она атаковала Браксус, и уже можно считать, что успешно.

— Браксус вообще нельзя было удержать, глупо расстраиваться из-за его потери.

Натка неопределенно пожала плечами:

— Глупо… Но что мне, радоваться, что ли?

— Радоваться нечему, но и оснований для печали я пока не вижу. Шери отобьет Бамбург — и все, дальше ей придется дать бой той армаде, которую ты собрала на границе. Не волнуйся, все идет хорошо.

Натка пожала плечами еще раз.

— Ну ладно, хорошо так хорошо. Ты зачем пришел? Сказать, что все про меня знаешь?

— Не только, — я установил магический фильтр вокруг Натки и продолжал говорить, — я начал изучать структуру Аркануса и обнаружил кое-что очень интересное. Постарайся вспомнить что-нибудь из своего детства.

Натка растерялась:

— Из детства? А что тут вспоминать? Детство как детство.

— У каждого разумного в детстве бывают яркие моменты, которые запоминаются на всю жизнь.

— Ну не знаю, — сказала Натка, — что-то ничего не вспоминается.

— Когда ты впервые посетила башню?

Вот оно! Чужеродная магия закопошилась в Наткиной душе. Я попытался проследить источник воздействия… Оно идет будто бы отовсюду и ниоткуда конкретно… Нет, пока мы находимся внутри башни, выяснить ничего не удастся. Натка открыла рот, но я остановил ее движением руки и совершил перемещение. Мы стояли посреди песчаной пустыни — не понимаю я географию Аркануса, как могла пустыня образоваться там, где нет ни жаркого солнца, ни высоких гор, задерживающих влажные ветры? А в Арканусе это запросто, отойдешь от Торвелла на пятьдесят миль на юг — и вот тебе пустыня. Натка вздрогнула:

— Зачем ты это сделал?

— Я все объясню, но потом. Ты что-то начала говорить?

— Ну да, ты спрашивал про мой первый визит в башню. Мне было одиннадцать лет…

Магическое воздействие прекратилось. То ли мы слишком далеко от башни, то ли все необходимые знания уже вложены в Наткину душу, и дальнейшее воздействие не имеет смысла.

— Стоп, — я прервал Натку, — вспомни что-нибудь другое. Например… Например, что сказал твой отец после того, как Оберик впервые тебя изнасиловал.

— Почему изнасиловал? — удивилась Натка. — Как можно отказать хозяину? Это же великая честь.

— Не отвлекайся. Так что сказал Мусиор?

Снова воздействие, и снова оно направлено со всех сторон. Значит, башня здесь ни при чем. Это сам Арканус вкладывает нужную информацию в души тех, с кем я разговариваю. Жаль, в устройстве башни разобраться проще, чем в устройстве целого мира.

Натка что-то говорила, но я ее больше не слушал. Я выполнил заклинание, и она переместилась в башню, а я — в гостиную своего временного дома.

14

Я не поверил своим глазам, настолько невероятно это зрелище, особенно с учетом того, что я узнал в последние дни. В кресле посреди моей гостиной сидел эльф. Настоящий живой эльф, но не такой, как Оберик, его кожа имела еле заметный голубовато-сизый оттенок, жесткие прямые волосы белы, как снег, я никогда и нигде его прежде не видел, но я сразу узнал его, потому что близкого друга узнаешь в любом обличье.

— Уриэль! — воскликнул я. — Неужели это ты?

Эльф отложил дымящуюся трубку, легко вскочил на ноги, мы бросились навстречу друг другу и крепко обнялись.

— Наконец-то, Хэмфаст! — произнес Уриэль, когда настало время расцепить объятия. — Я уже начал всерьез думать, что по каналу прошел только я один.

— А я так думал с самого начала. Как ты нашел меня? И почему ты так долго не появлялся?

— А почему ты так долго не появлялся?

— Ну… я не искал тебя, потому что думал, что тебя здесь нет…

— А я не искал тебя, потому что понимал, что это бессмысленно. Ты уже понял, как здесь работают заклинания поиска?

— Как-то странно. Они предпочитают находить то, с чем заклинающий раньше встречался лично, а что-то другое находят только тогда, когда находить больше нечего.

— Молодец, разобрался. Не совсем правильно, но очень близко к истине. А как ты это объясняешь?

— Ну есть у меня одна безумная идея…

Уриэль выжидающе-одобрительно смотрел на меня, и я продолжил:

— Складывается ощущение, что этот мир разумен.

Уриэль перебил меня:

— Мир или башни?

— Мир. Я спровоцировал ситуацию, когда этот разум активно проявляет себя, и не обнаружил четкого направления магического воздействия, оно идет как бы отовсюду.

— Ну и что? — удивился Уриэль. — Это ни о чем не говорит, ведь, когда работает высшая магия, в большинстве случаев вообще не приходится говорить о направлении воздействия, оно просто происходит, и все. Да и в случае низшей магии всегда можно искривить энергетические потоки, это потребует лишней маны, но не более того.

— А ты думаешь, этот разум обладает высшей магией?

— Я уверен в этом.

Странно, что я даже не подумал о такой возможности. Насколько это меняет дело… Да совсем и не меняет в общем-то.

— Значит, ты тоже понял, что здесь присутствует какой-то мировой разум? — спросил я.

— Понял, притом почти сразу. Где-то примерно на второй день.

— Это как? — Я ощутил самую настоящую зависть. Все-таки я не могу сравниться с Уриэлем в магическом умении. Пусть ключ силы у нас один и тот же и, значит, магические возможности одинаковы, тысячелетний опыт все равно ничто не заменит.

— Как-как… — проворчал Уриэль, — это же элементарно. Ну ладно, разложу по полочкам. Первое: я задал запрос на поиск тебя и получил ответ, что тебя здесь нет, в то время как я точно знаю, что ты здесь есть.