Книга Умножающий печаль - Георгий Вайнер

— Ждать. Может быть, они нам и не понадобятся. Но если мы не уймем шантажиста и он сбросит свою дискету в Интернет, ты начнешь с часовым интервалом сплавлять в сеть твои кошмарные байки. В течение дня мир получит чертову дюжину историй, с которыми он не разберется до конца следующего века. В этой лавине компроматов ни один человек не поймет, кто кому доводится Николаем: Серебровский — Березовскому? Или Ходорковский — Гусинскому? Или Потанин — Быкову, а Быков — Лебедю. Задача ясна? Вопросы есть?

— Задача ясна, вопросов нет. Есть по этому случаю уместное воспоминание…

— Давай, у тебя еще пять минут…

— Уложусь быстрее. Как вы знаете, я жил раньше в городе Бельцы, который вы почему-то высокомерно называете Крыжополем. Конечно, это не Париж и не Лос-Анджелес. Даже не Рио-де-Жанейро. Маленький, плевый городишко. Однажды он был потрясен душераздирающей историей. Продавщица райпо Лида бросила своего жениха Лерика Шимко и вышла замуж за участкового Сукирко. Надо сказать, что Лерик был завидный и очень зажиточный жених, потому что работал шофером ассенизационной цистерны, а в городе без канализации это очень почетная и выгодная должность. Но любовь к красавцу менту оказалась сильнее низких интересов к водителю говновоза, и свадьба очень шумно загуляла в Лидкином доме на Заречье. В разгар веселья туда подъехал Лерик на своей вонючей цистерне, очень печальный и очень пьяный. Как принц Гамлет, обозрел чужое счастье, забросил в открытое окно спускной шланг и затопил ликующую общественность города Бельцы жидким говном под самую крышу.

— Ну и что ты хочешь сказать?

— Я хотел узнать, когда подавать цистерну к окошку Интернета…

Кот Бойко: погоня

Короче! Слушай только себя, козел! Поговори с душой своей — что подскажет, то и делай! Забудь про остальные разговоры, советы, подсказки, просьбы и опасения! Как предчувствуешь — так и поступай!

Уговорил меня Карабас ехать на метро. Затеряешься, мол, в толпе, как капля в дожде. Не хотел я, а дал уговорить. Поехал на лучшем в мире метрополитене, ядри его в туннель!

Это я-то — тот самый легендарный ученик, которого наш директор Мрак Темнотеич хотел вышибить за то, что я со своих фарцовых заработков ездил в школу на такси!

Видимо, столько сил с утра ушло на выстрел, что упала сопротивляемость души. Согласился, поехал! И почти час мечусь, как крыса в западне, пытаясь сбросить с хвоста двух «бетимпексовцев». Может быть, вообще-то говоря, их здесь больше, но этих я срисовал точно. Эти двое вместе с покойным охранником Валерой, царство ему небесное, везли меня в «Интерконтиненталь» на встречу с приснопамятным другом Николаем Иванычем — или черт его знает там как!

Как они на меня вышли, как перехватили меня — понятия не имею. Во всяком случае, когда я перепроверился на станции «Комсомольская», они уже вели меня. И наверное, вызвали подкрепление. Вдвоем, на людях, в толчее метро они не наберутся нахальства задерживать меня. Но эта льгота у меня очень недолгая — подмога вполне может подоспеть в милицейской форме, и они у всех на глазах начнут крутить пантомиму под названием «захват геройскими ментами вооруженного преступника».

Я методично прочесывал все доступные мне переходы и пересадки в надежде оторваться где-нибудь от них, но они перли за мной неутомимо, как приклеенные.

Хорошо, я их запомнил. Один, постарше, в черно-сизой куртке с оттопыренными карманами, был настоящий красавец из учебника патологии.

Готов примазать, его когда из маманьки вынимали — щипцы на башку накладывали, тащили его в этот славный мир с большим усилием и усердием. У него были вдавленные виски, будто ямы в черепе позади глаз, и на дне этих пугающих углублений под серой нездоровой кожей что-то шевелилось и пульсировало. Может быть, мозг? Или гной? Нет, он мне был как-то несимпатичен.

А второй был боец хоть куда — здоровенный костистый парень, похожий на мускулистый скелет.

Они шли за мной, практически не скрываясь, подстраховывая друг друга, время от времени долдоня что-то по мобильным телефончикам.

Вот влип, ешь твою налево! Как говорил дантист Изя Кацап, это — не люди, это — свора гоночных псов.

На станции «Курская» я стащил с себя парик и бросил в урну. Какой тут, в задницу, парик! Йог твою мать! От кого теперь в нем скрываться? Игра пошла серьезная, тут, понимаешь, не комедия с переодеваниями!

На переходе с радиальной на кольцевую, стоя на эскалаторе, величественно плывущем в преисподнюю, я решил прорываться на волю. Здесь, в подземелье, мне ловить нечего. Здесь ловить меня будут. Рано или поздно они меня тут уконтрапупят, а выволочь меня на улицу, до машины — дело рутинной техники.

И в этот момент увидел поднимающегося на встречной ленте эскалатора своего замечательного другана Николая Иваныча. Выходит, я их все-таки недооценивал. Какая же у них должна быть система связи и наведения!

Николай Иваныч был еще далеко, глубоко внизу, он поднимался, как гроб в крематории, поехавший почему-то назад, наверх. Он уже увидел меня, или ему передали по радиотелефону следующие за мной гоночные псы. Широко разводил руками, как для братского объятия, и показывал жестами — подожди меня внизу, там тебя встретят.

Думать больше не осталось времени. Вообще, похоже, не твое это дело — глубоко, раздумчиво мыслить, не твое это поле. Положись на дремлющие инстинкты, прислушайся к душе, не мучай, не томи ее! Если она просит или велит что-нибудь срочно — уступи ей, как женщине, сделай, что говорит!

Обоим будет лучше!

А велела она мне в этот момент сделать то, что моя гоночная свора повторить не сможет.

Я прыгнул.

Сгруппировался и взлетел — вверх-вперед-влево. Легко коснулся — для опоры — рукой за ореховую полированную разделительную панель между встречными лентами эскалатора и приземлился на ступенчатой полосе, которая ползла вверх.

Пассажиры, стоявшие ниже меня на лестнице-чудеснице, железно отсекали от меня Николая Иваныча — он не мог стрелять в меня сквозь толпу.

А мои шустрые преследователи, краснорожие индейцы-следопыты Гнойный Мозг и Мускулистый Скелет, плавно едущие вниз, вдруг из глубокого арьергарда оказались прямо перед направленным на них пистолетом ПМ.

— Ложитесь, суки! Сейчас череп пробью! Ложись! — орал я. — Пушки вниз кидайте!

Нет, бойцы они были неважные. Жидкие оказались на расправу. А может быть, живо помнили, как в «Интерконтиненталь» привезли они нас с Валерой вдвоем, а из гостиницы вывозили своего гончего сыскного коллегу в мешке.

Они не легли, а сели на эскалатор. И пистолеты бросили, которые катились вниз по ступенькам с каким-то каменным стуком. Ну ладно.

А я припустил по лестнице, которая как-никак везла вверх. Хороший был спурт. Давние мои гонители из сборной, точнее сказать — выгонители, сейчас бы душой порадовались за те результаты, которые я показал на дистанции.