Книга Террор Бешеного - Виктор Доценко

- Здравствуй, как ты?

Пауза.

- У меня все в порядке. Когда ты вылетаешь?

- Сегодня. Ты меня встретишь?

Пауза.

- Нет, тебя встретят у выхода из здания аэропорта и отвезут ко мне.

- Кто встретит?

Пауза.

- Они тебя знают. Встретят и отвезут ко мне.

- Кто они?

Пауза.

- Это вопрос жизни и смерти!

- Тебе угрожают?

Более длительная пауза.

И тут Савелию вспомнился сегодняшний сон. Розочка с ребенком, напомнившая Мадонну Рафаэля, возникший следом образ прикованного цепями Воронова. К чему бы это? Какую подсказку выдала его память? И в то же мгновение ему вспомнились слова солдата Семеркина о певце и фильме о нем, о песне Высоцкого, в которой поется о художнике. Господи, теперь понятно, почему он не вспомнил эту песню любимого Высоцкого. В ней поется не о художнике, а о любви!

"Как там? Дом хрустальный, на горе... Нет, дальше, кажется, дальше... Вот, вспомнил: как Мадонна Рафаэлева... Все! Цепочка подсказок замкнулась! Вот, оказывается, о каком художнике говорили Воронов и Седой. Но что дает ему эта отгадка? Может быть, попробовать?"

Все эти размышления пронеслись в голове Савелия в считанные доли секунды, и он рискнул:

- Лана очень переживает за тебя! Ты знаешь, она стала очень похожа на Мадонну Рафаэля! - Эти слова он постарался произнести как можно более радостно.

Пауза все длилась.

- Рафаэля... - словно эхо повторяет Воронов и вдруг заговорил в своей обычной манере, в которой Савелий почувствовал тревогу: - Братишка, ты не... Но Андрей так же неожиданно, словно ему кто-то зажал рот, оборвал себя на полуфразе.

Что произошло на другом конце провода - неизвестно: из трубки не доносилось ни единого звука, а голос Андрея, такой же механический, раздался лишь через несколько секунд:

- Савелий, ты мне очень нужен: поспеши! Я жду тебя! И запомни, ты должен быть один!

- Хорошо, Андрюша, жди: через несколько часов я буду рядом с тобой!

Пауза.

- Алло, братишка! Почему ты молчишь?

Но Воронов больше ничего не ответил: раздались короткие гудки.

"Господи, что с тобой происходит, братишка? Почему такая реакция на имя художника? Ты явно хотел о чем-то меня предупредить, но о чем? Как ты сказал? "Братишка, ты не..." - что я НЕ должен? А в голосе слышалось явное беспокойство. Но за кого беспокойство? За себя? За меня? А может быть, ты опасаешься за жену и ребенка?"

Савелий задумался на мгновение и убежденно заявил самому себе:

"Нет, не за них! Если бы за них, то и фраза наверняка начиналась бы совсем по-другому: например, "ты должен...", "позаботься о...", "им угрожает..." или еще проще, мог взять и назвать имя Ланы или сына. Вот и выходит, что опасность угрожает либо самому Андрею, либо мне. Собственно, какая разница: мне или Андрюше? Лететь нужно в любом случае!"

Телефонный звонок прервал его размышления.

- Привет, "крестник"! - услышал он бодрый голос Богомолова.

- Я под "пуговичкой", - шутливо намекнул Савелий, - здравствуйте, Константин Иванович!

- Звонок был также из Нью-Йорка. Как прошел разговор? Судя по твоему бодрому голосу, есть новости?

- А вы обижаетесь, что только я умею предугадывать события, - заметил Савелий.

- Так рассказывай!

- Не лучше ли вам послушать?

- Хорошо, но подожди минутку: я поставлю на запись. Все, готово!

Когда запись закончилась, Богомолов оживленно сказал:

- Не знаю, как тебя, но меня его неожиданный эмоциональный всплеск настраивает хотя и не шибко, но все-таки на оптимистический лад. Почему ты вдруг вспомнил Рафаэля?

- Не вдруг, - возразил Савелий и подробно рассказал генералу о том, что удалось вытянуть из Семеркина, о Высоцком, о неожиданном сне-подсказке и о своем спонтанном решении вставить имя художника в разговор.

- И ты все время об этом молчал, - недовольно пробурчал Богомолов.

- Честно говоря, всерьез обо всем этом я подумал уже во время сегодняшнего разговора с Андрюшей: все как-то мгновенно сошлось в единое целое и приобрело конкретные очертания, которые и захотелось проверить.

- Но это же здорово: хоть какая-то зацепочка!

- Согласен. Жаль, что Андрюше что-то...

- Или кто-то, - вставил Богомолов.

- Или кто-то, - согласился Савелий, - помешал Андрюше договорить свою мысль до конца.

- Постой, какие, ты говоришь, упоминал этот Семеркин цифры?

- Четырнадцать и восемьдесят "с чем-то", только не помнит, с чем, но уверен, что упоминалось две пары чисел.

- Или четыре цифры, то есть число могло быть просто четырехзначным.

- Естественно, но какая разница?

- А вот какая! Пока мы с тобой говорили, я залез в свой справочный сайт и теперь могу уверенно назвать четвертую цифру, - пояснил Богомолов.

- Уверенно?

- На все сто! - гордо ответил генерал. - Тройка! А само число - тысяча четыреста восемьдесять три! Это год рождения великого Рафаэля!

- Поздравляю! Остается узнать, к чему вдруг ни с того ни с сего Андрюша обсуждал год рождения Рафаэля с незнакомым человеком? Каков смысл этой информации?

- Послушай, я очень беспокоюсь за тебя. Может, ты все-таки согласишься...

- Константин Иванович, мы уже обсудили эту тему и не будем к ней возвращаться, - мягко остановил Савелий, - тем более вы слышали, что сказал Воронов: один!

- Как ты не понимаешь?.. - чуть раздраженно начал Богомолов, но и на этот раз Савелий его прервал:

- А мне кажется, Константин Иванович, что это вы кое-что не понимаете!

- И чего это я не понимаю?

- Как вы намерены подстраховать меня? Выделите пару-тройку умельцев? И чем они смогут мне помочь? Если мне готовят ловушку, то разработчики наверняка продумали и вариант, который вы предлагаете, и ваших сотрудников уберут в два счета. Зачем рисковать их жизнью? А организовать достаточно серьезную группу боевиков, чтобы в любых условиях прикрыть меня, вы не сможете: я буду находиться на территории чужого государства. - Савелий говорил спокойно, без экзальтации. - Так что, как ни верти, а выходит, что резоннее мне быть одному и действовать по ситуации. Ну, согласитесь, Константин Иванович, что я прав.

- К сожалению, - с тяжелым вздохом вынужден был сдаться Богомолов, но через небольшую паузу спросил: - Но хотя бы от оружия ты, надеюсь, не откажешься?

- Не откажусь. Но как вы предлагаете провезти его через таможню?