Книга Стая бешеных - Фридрих Незнанский

– Что вас интересует конкретно? – Гордеев высказал это не сразу, а лишь спустя пару минут, подождав, когда коньячное тепло по-матерински укутает тело.

– Кто назначил эту встречу?

– Я. Это, кстати, уже, видимо, записано спецслужбами. Позвонил Аркадию Самойловичу и попросил аудиенции.

– Сколько времени прошло между разговором и покушением в Думе?

– Так… Часов семь-восемь. Сейчас вы спросите, кто еще мог знать о том, что я еду к Кобрину? Отвечаю – не знаю. Уборщица мне попалась под лестницей, когда я собирался выходить из консультации. Ну, охранник у дверей. Может, гаишник. Правда, я на лобовом стекле не писал – еду к депутату Кобрину. Но вдруг он такой проницательный. Не знаю… – Гордеев нервно развел руками.

– Тогда самое важное – тема вашей несостоявшейся беседы с Кобриным?

– Ага… Вот мы и добрались до камня преткновения. Неужели вы считаете, что я могу пренебречь интересами клиента? И все ради сомнительных подозрений в виновности Кобрина? Вы меня недооценили, Александр Борисович, хотя мы не первый день знакомы.

– Хотелось бы поддержать ваш оптимизм, Юрий Петрович, но не получается. Презумпция невиновности – вещь хорошая. Но тогда ответьте мне, куда же делся Аркадий Самойлович? Депутатов такого ранга можно обвинять в чем угодно, только не в отсутствии пунктуальности. Кто же будет иметь дело с политиками, которые назначают встречу и тут же забывают об этом?

– Ваши аргументы неотразимы, но я защищаю честь и достоинство Кобрина перед обществом. Как же я могу предать огласке ту информацию, которую получил в качестве профессионального секрета? Поверьте, ваша логика в моих ценностях бессильна.

– Да нет еще никакой логики, Юрий Петрович. – Турецкий досадливо махнул рукой, словно стараясь урезонить непонятливого ребенка. – Хотелось, чтобы вы помогли ее восстановить. Какая может быть логика в исчезновении Кобрина? Если он подстроил покушение, зачем ему навлекать на себя ненужные подозрения. Логика…

– Может быть, сразу взять бутылку? – поинтересовался Гордеев, приподнимаясь со стула.

– Не стоит, – Турецкий заулыбался. – Рабочий день все-таки впереди. Мой телефон вы знаете. В случае чего – звоните. Помогу. И по дружбе, и из профессиональных соображений.

Прощальный воздушный поцелуй «настоящего полковника» запечатлелся в глазах «сочувствующей» девушки, теперь ее взор выражал неприкрытое сожаление по поводу ухода Турецкого. Гордеев торопливо вскочил и нагнал следователя уже на парадной лестнице под стекляшками люстры.

– Александр Борисович, вы простите, я просто не в духе.

– Было бы странно, если бы вы веселились, – покровительственно улыбнулся Турецкий.

Гордеев снова вернулся на балконный круг, присел на банкетку и приступил к выработке плана действий. Перво-наперво следовало все-таки разыскать Кобрина, хотя бы по телефону, во-вторых, черт возьми, прежний сильный Гордеев никогда не простил бы себе, что бесполезно пропадает целый день, а потому сегодняшние цели и задачи должны быть выполнены. В конце концов, адвокат Гордеев еще жив и даже здоров, и с утра он намеревался проверить финансовые документы Кобрина по строительству. А время адвоката Гордеева – золотое, вернее, долларовое, поэтому никакой однорукий или одноногий, или даже одноглазый бандит не смеет нарушать расписание адвоката Гордеева.

Глава 58. СПОКОЙНОЙ НОЧИ.

На этот раз ручка на двери кабинета Кобрина приветливо выскользнула из защелки, пропуская Юрия Петровича внутрь уютной комнаты с образцовой европейской офисной мебелью и многочисленными горшками цветов на окне, компьютере, столе и даже на полу. За столом красила губы секретарша, напротив нее в кресле с чашкой кофе сидел помощник депутата Виноградов. Увидев на пороге Гордеева, Игорь Олегович растерялся – время близилось к обеду, когда чиновный люд приходит в состояние некоторой «расслабухи», и Игорь Олегович, вероятно, разрешил себе чуть-чуть приударить за хорошенькой секретаршей. Не следовало быть большим психологом, чтобы по поведению подчиненных определить – хозяина на месте не только нет, но и в ближайшее время не предполагается.

Виноградов своей ретивостью поспешил исправить оплошности любвеобильной натуры.

– Какими судьбами, Юрий Петрович? Не ожидали вас увидеть сегодня, не ожидали. Чай? Кофе?

Гордеев еще раз попытался уцепиться за ускользающий хвост надежды:

– А разве Аркадий Самойлович не предупреждал о моем приезде? Мы договорились с ним встретиться в два часа.

– Нет, – глаза Виноградова удивленно раскрылись, и чашка с остатками кофе опустилась в пудру секретарши. Легкое облачко «Кристиан Диора» взметнулось в воздух, и помощник депутата громко чихнул.

– Ой! Ну че это вы, Игорь Олегович? – кокетливо заверещала секретарша, полагая, что любовные игры все еще продолжаются, и не желая понимать, что Виноградов уже давно принял совсем иную – деловую стойку.

– Нет, – Игорь Олегович решительно отмежевался от подруги. – Сегодня сумасшедший день. День сплошных недоразумений. По-моему, Юрий Петрович, в нашей стране самым всенародным праздником может стать День недоразумений. Надо внести проект на рассмотрение в Думу. Приезжаю на работу, а у входа какая-то заварушка, здание оцеплено, кто-то в кого-то стрелял. Честно говоря, я не стал пробиваться с боями, плюнул на все и – в «Ростикс», кукурузу вареную кушать. Пусть недоразумениями питается тот, кто их заваривает, – Виноградов улыбнулся, оценив нечаянный каламбур.

Секретарша на всякий случай тоже заулыбалась, хотя ей не нравился гость, который так долго занимал внимание Игоря Олеговича, да и сам Игорь Олегович, слишком резко переметнувшийся на сторону случайного посетителя, не вызывал у нее больше положительных эмоций.

– Представьте себе, Игорь Олегович, вас ожидает еще одно недоразумение. – Гордеев помедлил, но решил, что не сказать Виноградову о случившемся причин нет. – Виновником этой так называемой заварушки стал я, а может… и господин Кобрин.

– Не может быть! – Виноградов сконфузился. – Пройдемте в кабинет, Юрий Петрович.

Виноградов, едва заскочив в тесную, заставленную столами комнату, повернул ключ в двери. Гордееву эти меры предосторожности показались лишними, но Виноградов выглядел слишком смущенным и хотел, вероятно, таким образом продемонстрировать адвокату свою озабоченность:

– Что случилось? Аркадий Самойлович в порядке?

– Это я желал бы спросить у вас. В семь утра мы созвонились с Кобриным и условились встретиться в Думе.

– В семь?! Вы, наверное, что-то неправильно поняли. – Заосторожничал Виноградов, не решаясь продолжить разговор.

– Я еще не в маразме, Игорь Олегович. И к этому времени обычно просыпаюсь, провожу полный комплекс упражнений. К тому же в эту ночь я вообще не ложился.

– Не стоит так волноваться, – успокоил Виноградов. – Я знаю только то, что Аркадий Самойлович позвонил мне сегодня в десять и сообщил, что день его пройдет, как и планировалось. Он уезжает в Тулу, там проходит предвыборная кампания одного кандидата, которого мы поддерживаем. Кобрин обещал ему помочь. Меня же он попросил приехать к обеду и принять делегацию профсоюзов. – Игорь Олегович посмотрел на часы.