Книга Ночь с дьяволом - Лиз Карлайл

Видит Бог, он старался забыть об этом всеми возможными средствами: с помощью случайного секса, неумеренного потребления спиртного, этакой бесшабашности, непоседливости, ярости. Он испробовал все. А теперь он желал лишь никогда больше не вспоминать об этом.

Вечерний ветерок слегка шевелил его волосы. Длинные тонкие тени, окаймлявшие группу деревьев внизу, исчезли, растаяв в сиреневой дымке. На небе уже появился серебряный серп луны и зажглась первая вечерняя звезда. Где же Фредди? Уж не напрасно ли он здесь подкарауливает ее? Господи, лишь бы ничего не случилось! Бентли не мог забыть тот тяжелый вечер в библиотеке Кэтрин. Не мог забыть, как рука синьоры Кастелли неуверенно зависла над картами. Тогда она не смогла ответить на его самый простой вопрос. Она не смогла увидеть будущее. Понимая, что это глупо, он тогда подумал: а вдруг это означает, что будущего у него нет?

В этот момент он увидел, как из-за деревьев появилась изящная женская фигурка. Женщина торопливо взбиралась на холм. Он довольно долго стоял, не двигаясь, и наблюдал, как к нему приближается жена. Он смотрел, как ветер играет ее волосами, как на ее лице перемещаются тени. Его вдруг сковал страх. Он снова почувствовал себя неуклюжим, неуверенным мальчишкой. Она еще не заметила его, а Бентли был не в состоянии произнести ни слова.

Он просто сидел и смотрел, впитывая ее глазами. Она была такая красивая. И такая… правильная. Господи, разве можно любить так сильно? Как он мог помыслить о том, чтобы оставить ее? И как, черт возьми, ему убедить ее принять его обратно? Что, если его ужасное признание Кэму не удержит ее рядом с ним? Что, если она передумала? Ведь он наговорил немало резких, неприятных слов.

И тут она увидела его. Она вскинула голову, глаза ее широко открылись. Волосы у нее растрепались, одной рукой она высоко приподнимала подол юбки, другой удерживала на груди накинутую на плечи шаль. Она на мгновение замерла.

— Ох, слава Богу, это правда! Я так беспокоилась, Бентли!

Ее слова и явное облегчение, с которыми они были произнесены, сказали Бентли все, что ему требовалось узнать. Он широко раскинул руки, и она с улыбкой на дрожащих губах быстро преодолела последние футы и бросилась в его объятия, уткнувшись щекой в его пиджак.

— Ох, Бентли, — прошептала она. — Ты все-таки вернулся домой.

Он почувствовал небывалое облегчение.

— Да, я вернулся домой, Фредди, любовь моя, — прошептал он, стараясь не заплакать. — Потому что там, где находишься ты, и есть мой дом.

Она пристально взглянула в его лицо.

— Значит, ты пришел прямо из Чалкота? — спросила она. — А в дом ты заходил?

И тут он почувствовал, что Фредди что-то смущает.

— Совсем ненадолго, — ответил он. Она с облегчением вздохнула.

— Бентли… то, о чем я просила тебя, перед тем как ты уехал… Я передумала…

— Все в порядке, Фредди, — прервал он ее.

— Я хочу, чтобы ты знал, — торопливо заговорила она. — Я была не права. Совсем не права. Я передумала. Ты меня понимаешь?

Несмотря на сгустившиеся сумерки, он заметил слезы на ее глазах. И ему стало еще труднее сдерживать свои слезы.

— Фредди, любимая, только не плачь, — проговорил он, целуя ее. — Каждый раз, когда ты плачешь, я совершаю какую-нибудь невероятную глупость.

Но отвлечь внимание Фредди ему не удалось.

— Значит, я опоздала, да?

Заметив, как муж поморгал глазами, чтобы прогнать слезы Фредерика почувствовала себя ужасно виноватой. О возвращении Бентли она узнала случайно от одного из слуг в Бельвью и тут же поспешила домой с твердым намерением просить у него прощения. Но Бентли выглядел таким печальным и расстроенным, каким она никогда его еще не видела. Ни разу за все долгие годы, которые она его знала.

— Ох, Бентли, — прошептала она.

В нем не было больше гнева, а лишь накопившаяся за многие годы усталость, которая всегда присутствовала в его взгляде.

— Я это сделал, Фредди, — признался он хриплым голосом. — Я сделал то, о чем ты просила. И теперь испытываю облегчение, словно с души снял огромную тяжесть. Он сказал, что это была не моя вина. Оказалось, что все не так, как я думал все эти годы, а совсем наоборот. И я понял, что ты была абсолютно права. Я должен был рассказать ему про это. Должен был освободиться от тяжелого груза.

Она взглянула на него, и из глаз ее потекли слезы.

— Но я не имела права требовать от тебя такое, — смутилась она. — Я даже не понимала, насколько была не права! Бентли, почему ты молчал? Почему не сказал мне…

— О чем, Фредди?

— О том, что было у тебя в детстве… — У нее прервался голос. — Господи, чего я только себе не навоображала!

Он взял ее за плечи.

— С кем ты разговаривала, Фредди? — хрипло спросил он. — С Джоан? С Кэмом?

Она стойко выдержала его взгляд.

— С Кассандрой, — ответила она. — Я нашла ее тетради. Если знать, что ищешь, там можно найти ответы на все вопросы. Но я поняла это, мой любимый, когда увидела дату на ее могильном камне. Это было настолько ужасно, что я с трудом смогла в такое поверить. Ведь ты был всего лишь мальчиком. Ребенком.

Он горько рассмеялся:

— Ребенком, говоришь? Ошибаешься. И мой отец так не думал. Он считал все это удачной шуткой. Ты и представить себе не можешь, Фредди, каким я был тогда. Я в мгновение ока из мальчишки превратился в мужчину.

Фредерика медленно покачала головой.

— Я просто не верю этому, — прошептала она. — Ребенка можно подвергнуть всякого рода мерзостям, но разве он способен их понять? То, что делал твой отец, предосудительно с точки зрения морали, Бентли. А то, что делала она, является с точки зрения церкви не чем иным, как кровосмешением.

Он вздрогнул, услышав это ужасное слово.

— Я знаю, что по этому поводу говорит церковь, Фредди.

— Значит, ты понимал это? Он помедлил.

— Нет. Откровенно говоря, не понимал. Она опустилась на траву, и он сел рядом.

— Ты должен простить себя, Бентли, — взмолилась она. — Ты должен понять, что не был виноват.

— Дай мне время, Фредди. Теперь я знаю, что смогу это сделать, — прошептал он, с удивлением осознав, что так и будет.

Некоторое время они сидели молча. Горизонт потемнел, на небе высыпали звезды. Бентли окинул взглядом плодородные земли, которые его семья обрабатывала в течение восьми столетий. Похолодало, близилась ночь. Вздохнув, он обнял жену и прижал ее к себе.

— В детстве я любил это место, Фредди, — тихо заговорил он. — Здесь было нечто вроде моего собственного маленького Эдема. Я делал что хотел, и никто меня не останавливал, не читал нотаций. Я скучал по матери, но не был несчастным. Я никогда не чувствовал себя заброшенным, скверным или нелюбимым. По крайней мере в то время. Мне можно было пригрозить лишь тем, что меня выгонят из моего маленького рая.