Книга Из истории культуры древней Руси - Борис Александрович Рыбаков

после чего он исчез с северо-восточного горизонта и оказался на юге, став потом князем Вышгорода. Возможно, что это было осуществлением политического замысла Всеволода. В новгородскую летопись после отъезда Ярослава проникали сведения о киевских делах, более подробные, чем в Радзивиловской летописи.

3. Лист 243 о. н. Л. Изображено погребение князя. В близких к миниатюре строках текста говорится о смерти двух черниговских князей Владимира и Игоря. Чьи похороны изображены — решить трудно.

4. Лист 243 о. н. П. Знамение в луне.

1202 г. (1201 г.)

Все события этого года необычайно щедро снабжены миниатюрами так, что текст производит впечатление суммы подписей под рисунками.

5. Лист 237. Л. «И еха со всеми полки к Киеву Роман и отвориша ему кияне ворота Подольская в Копыреве конци и въеха в Подолье». Здесь необычно изображение ворот как плоской театральной декорации. Необычны головные уборы Черных Клобуков — чалмы или пышные тюрбаны; такие нарисованы только здесь.

6. Лист 237. П. «Посла на Гору к Рюрикови и к Ольговичем». На рисунке, тоже в необычной манере, гонец или посол передает грамоту князю, развернув ее во всю длину, чего нигде более нет.

7. Лист 237. о. в. Л. «И води Рюрика ко кресту». Крестоцеловальную церемонию проводит епископ. На этой многофигурной миниатюре соединены три разных события. К теме присяги имеют отношение только пять левых фигур.

8. Лист 244. П. «И Ольговичи». Указание на присягу Ольговичей может быть связано только с этой половинкой радзивиловской миниатюры: «на столе» сидят двое князей, которым предстоит крестоцелование. Это черниговский князь Всеволод Святославич Рыжий («Чермный») и его троюродный брат Владимир Игоревич Северский (один из героев «Слова о полку Игореве»). К кресту Ольговичей приводят князь в дорожном плаще (может быть, свояк Всеволода, уже перешедший, как известно, к Роману?) и молодой человек в короткой одежде.

9. Лист 244. Л. «А сам к ним крест целовал». У великого князя присягу принимает сам митрополит в нимбе, крещатых ризах и с Евангелием.

10. Лист 237 о. в. П. «И пусти Рурика во Вручий, а Ольгович за Днепр к Чернигову». Отъезд присягнувших князей показан только фигурой одного Рюрика, садящегося в седло.

11. Лист 237 о. в. Середина композиции. «И посади великый князь Всеволод и Роман Ингваря Ярославича в Киеве». В центре композиции из трех первоначальных миниатюр мы видим бородатого князя (Романа), ведущего молодого князя за руку и дающего ему кубок.

12. Лист 245. «Тое же зимы ходи Роман князь на половци и взя вежи половецкие». Указанная миниатюра не очень подходит к этому тексту, так как на ней нет ни веж, ни полона, освобожденного Романом. Но она не подходит и к событиям 1205 г., когда действовало много князей. Здесь же только один князь.

Полное цитирование текста прекращается.

13. Лист 238. о. н. Знамение. Падающие звезды — возможно, хвост какой-то кометы. Миниатюра не сдвоенная.

1203 г. (1203 г.).

14. Лист 238 (во всю ширину листа). Взятие Киева Рюриком Ростиславичем и Кончаком (сведения новгородской летописи). Всадники топчат и рубят киевлян, среди которых даже митрополит в нимбе. Церкви с закрытыми ставнями.

15. Лист 238 о. в. Л. Продолжение зверств войск Рюрика и половцев. Пленение женщин и князя Мстислава «Володимерича», увезенного, как сообщает летопись, в город Сновск.

16. Лист 238 о. в. П. Половцы полонят монахов.

1205 г.

17. Лист 237 о. н. Л. Половецкие кибитки-вежи; ездовые кнутами гонят коней, но преследующего русского войска нет. Рисунок неполон. Он мог относиться и к походу 1201 г., и к походу 1205 г. В обоих случаях в тексте упомянуты вежи, но на рисунке, условно относимом к 1201 г., вежи не изображены.

18. Лист 237 о. н. П. Два князя верхами. Один князь стаскивает другого с коня. Единственный эпизод, соответствующий этому рисунку, — пленение Романом Рюрика. Князья собрались в городе «Володимиричей» в Треполе на Днепре, и здесь Роман «ял Рюрика».

19. Лист 245 о. Л. Насильственное пострижение великого князя Рюрика Романом в монахи.

20. Лист 245. о. П. Жена и дочь Рюрика оплакивают свою судьбу. Князь Ростислав Рюрикович, только что ездивший в Переяславль в гости к своему шурину Ярославу, отдает свой меч в знак плена.

Предложенный порядок, разумеется, не бесспорен. Представляет большой интерес наличие лицевой летописи (созданной, вероятно, при дворе Ярослава Всеволодича в Переяславле?), сильно сокращенной как в своей текстовой, так и в иллюстративной части при ее включении во владимирский лицевой свод 1212 г.

* * *

Обзор радзивиловских миниатюр и их особенностей показал, что в большинстве случаев рубежи между отдельными частями совпадают с рубежами русского летописания, намеченными текстологами. Это особенно четко выявляется на хронологических графиках. В некоторых случаях миниатюры позволяют даже уточнить историю летописного дела. Плодотворным будет совместное рассмотрение текстовой и иллюстративной части, осуществленное здесь лишь частично.

Только сочетание анализа содержания миниатюр с выявлением принципа их отбора (иногда отличного от направленности текста) и с целым рядом формальных признаков позволит нам подойти к такой важной и трудной теме, как определение количества лицевых рукописей X–XII вв., имевшихся в руках составителей лицевого свода начала XIII в.

Установление авторства художников XV в. в тех случаях, когда у них не было иллюстративного древнего оригинала, помогает нам правильнее взглянуть на обилие готических элементов в миниатюрах — они всего-навсего проявление вкусов художников-копиистов. Различные формальные признаки (звери-символы, «герольды») не могут быть отнесены к западному влиянию кватроченте, так как строго замыкаются в хронологических рамках определенного княжения XII в. и отражают стиль разных художников времен Мономаха-Мстислава или Ярополка.

Это все относится и к многочисленным архитектурным сооружениям, изображенным в летописи.

Архитектурный фон Радзивиловских миниатюр необычайно пестр и многообразен. Изображения реальных зданий есть, но их очень мало, и, кроме того, они плохо помогают датировке: Десятинная церковь простояла два с половиной столетия, и ее правдоподобное изображение не позволяет датировать время жизни художника. Условная архитектура важнее для датировки, так как менялись степень условности, манера изображения. Очень устойчив тип символа города, восходящий к византийским образцам, — высокая, квадратная в сечении башня с четырьмя условными башенками по углам. Иногда символом бывает башенка, крытая нависающей крышей с карнизом. Типология этих символических городков может дать результаты при сопоставлении с текстологическим анализом. Подобные башни-города преобладают в «Повести временных лет», но как только государственное лицевое летописание попадает в руки Мстислава Владимировича, так сразу же появляется новый стиль, характеризующийся отходом от византийской схемы. Художник изображает замысловатые комбинации из толстых стен с широкими проемами или сочетает их с коробовыми сводами. Они есть на миниатюрах 1117–1119 гг. (л. 156–157), встречаются в 1127 г. (л. 161). Интересно, что тот же «конструктивный» стиль мы находим во вставленном