Книга Никогда не было, но вот опять. Попал - Алексей Николаевич Борков

в темноту.

Прихожу в себя от тряски. Голова раскалывается, но вспомнил все сразу и трепыхаться не стал, поскольку лежу носом в пол, на спине у меня стоят тяжелые сапоги, а в сапогах чьи-то ноги. Рядом валяется Архипка и трясет нас с ним неимоверно. Из чего я заключил, что мы едем, а точнее нас куда-то везут. Похоже влипли и влипли основательно. Вот блин идиот! Расслабился и меня подловили. Ладно меня, но ведь и Архипку подставил и деда, да вообще всех. И что я сегодня Кабая с собой не взял. Был бы пес с нами, вряд ли бы нас захватили. Хотя не факт. Кабая могли и грохнуть.

Ладно, хватит ныть, думать надо как из этой задницы выбираться. Так, что мы имеем? О! Это сюрприз! Меня даже не обыскали и не связали. Вот он дерринджер подмышкой и ножи в рукавах. Надеюсь и у Архипки револьверчик из-за пазухи не выпал. Вот тут-то вы ребятки прокололись и прокололись основательно и, если нам немного повезет, то можете очень сильно удивиться, прямо смертельно удивиться. Блин! Трясет-то как! Куда же все таки нас везут?

— Ну что Кила очухался? — Раздался над головой хриплый голос.

— Башка трещит, как с похмелья и блевать тянет. — Голос второго был тонок и жалок.

— Эй! Ты в пролетке не наблюй. А то пёхом пойдешь. — Послышился с облучка знакомый голос. А ведь это Пахом, зыряновский кучер и телохранитель. — Я ж вас предупреждал, чтобы вы были поосторожнее с мальцами. Так нет, вы сами с усами, вот и получили.

— Чем это он меня?

— Палкой на цепочке. Мне вон руку гаденыш отсушил.

— Дай-ка ее мне. Я его тоже по башке буцкну.

— Ага, тебе потом Филин буцкнет. Поспрашать сучонка надо, куда Рябой с кодлом подевался. Вон Зырян гуторит, должён был Рябой этого шкета с дедом прихватить, но пропал Рябой, а они вон возвернулись и похоже не пустые.

— А сам Филин где?

— Тебе-то какое дело. Сказал ждать его, вот и будем ждать.

— Приехали! Выгружайте сучат. — Подал голос Пахом.

— Куда их?

— В хату тащите. На пол в углу бросьте.

Тряска прекратилась и чьи-то грубые руки схватили меня за шиворот и выдернули из пролетки. Делая вид, что я все еще бессознания попытался свалиться на землю, но не преуспел. Хриплый, дыша перегаром и чесноком, удержал мою тушку и сказал:

— Чёта он как дохлый. Пахом, а ты его случаем не пришиб?

— Не должён. Я его не сильно стукнул. Полежит, очухается. Кила хватай другого. Я сейчас лампу зажгу. Э! Кила ты чего?

Но тот, не отвечая, согнулся в рвотных позывах. Похоже, я ему сотрясение мозгов устроил.

— Колеса не облюй, убогий. Хрипатый обоих тогда тащи.

О как! Оказывается у мужика и погоняло соответствует. Хрипатый значит. Хрипатый оказался мужиком здоровенным и поматерившись, попер нас под мышками как щенков. Затащив в дом, бросил обоих на грязный пол. Пахом, пройдя к столу, зашарил по нему руками в поисках лампы:

— Хрипатый! Лампа где?

— Не там шаришь. На лавке глянь. Нашел? Тогда я пойду посмотрю, чё там с Килой.

Пахом, не отвечая, стал добывать огонь при помощи кресала. Пока он стучал высекая искры, я тихо потрогал Архипку за руку. Тот зашевелился. Очнулся! Я легонько придавил его рукой и прошептал на ухо:

— Тсс…

Архипка понял и притих. Между тем, Пахом зажег лампу и осветил изрядно загаженную халупу. Бросив на нас взгляд и убедившись, что мы лежим не шевелясь, быстро осмотрелся. Увиденный бардак ему не понравился, о чем он и сообщил вошедшим подельникам:

— Вы чего заимку-то так запакостили? Зырян ругаться будет. Не любит он грязи.

— Да пущай поругается. Нам от его лая ни холодно, ни жарко. — Сказал Хрипатый, усаживая постанывающего напарника на лавку. Потом пошарив под столом, достал бутыль и, вытащив пробку, изготовленную из капустной кочерыжки, налил мутноватую жидкость в стакан и подал его страдальцу: — На Кила хлебни, небось полегчает.

— Ох… — Простонал тот, но стакан взял и дрожащей рукой поднес его ко рту. Выпил, передернулся и сказал почти нормальным голосом: — Закусить чего-нибудь дай.

— На вот капустки пожуй. — Хрипатый пододвинул ему глиняную чашку. После чего налил самогонки в другой стакан и спросил: — Пахом будешь?

— Налей чуток.

Тот набулькал самогонки в освободившуся после Килы посудину и подвинул ее ближе к усевшемуся за стол Пахому. Дружно выпили и захрустели капустой доставая ее из чашки руками.

Я смотрел на них сквозь ресницы и злился. Страха почти не испытывал, а вот злоба заставляла меня стискивать зубы. Вот же уроды, ну неймется им. Как они достали уже своим сермяжным жлобством. Ну суки! Молитесь! Жаль не могу их медленно резать, чтобы они выли и делали в штаны от страха. Бешенство стало мутить сознание. «А ну успокойся» прозвучал в голове холодный голос. Старик? А ведь он прав, надо успокоиться. Прикрыв глаза я стал считать до десяти. Немного отпустило. Кила хлебнув самогонки снова загоношился:

— Сейчас я этого сученка на ремни распущю.

— Сиди уж, убогий! Распустит он. Сказано ждать Филина с Зыряном, значит закрой хлебало и жди. — Голос Пахома был тверд, речь убедительна. Видно не последний человек он в этом кубле.

Я слушал их разговоры и, когда они, не обращая на нас внимания, сели пить, решил, что пожалуй пора немного подпортить им аппетит. Голова еще изрядно побаливала, но откладывать «сюрприз» было чревато. У меня в запасе всего два выстрела, патроны в кармане были, но перезарядить дерринджер вряд ли мне дадут. Надежды на Архипку особой нет. Хотя револьвер наверняка у него есть, но пацану тоже изрядно досталось, да и сможет ли он выстрелить в человека — большой вопрос. Значит надо не промазать. Свалю Хрипатого с Пахомом, а с ударенным по голове Килой как нибудь справлюсь, ножи на месте, кидаю их уже вполне прилично. Справлюсь. Лишь бы еще кто не заявился в ближайшие несколько минут.

Тихонько сунул руку за пазуху и вытащил пистолет. Бандиты по прежнему не обращали на нас внимания, хрустели закуской и набулькивали по второй порции пойла. Толкнул левой рукой Архипку и, приняв сидячее положение, выстрелил в Хрипатого и чуть довернув ствол, бабахнул в спину, пьющего самогон Пахома. Тот, как-то странно хрюкнул, выронил стакан и сунулся носом в стол. «Этот готов!», решил я вставая на ноги и, уронив на пол дерринджер, выдернул ножи, намереваясь разобраться с Килой, который пребывал в ступоре.

Бросил взгляд на Хрипатого и похолодел — тот был жив и с