Книга Прислуга в гостинице духов - Ирина Матлак

В папке лежали рисунки.

Рисунки, выполненные в той же технике, в какой предпочитала рисовать я. Более того – манера, стилизация создавали впечатление, что… их и рисовала я сама.

– Я схожу с ума… – все больше в этом убеждаясь, пробормотала непослушными губами.

С первого листа на меня смотрели два монстрика: один толстый и темно-фиолетовый, другой – тощий и синий, оба смешные и пушистые.

Перевернув лист задеревеневшими пальцами, я увидела еще одно, не менее странное существо, похожее на цыпленка с непропорционально длинными ногами. Перебрав еще несколько листов, на которых изображались разнообразные фантастические существа, я остановилась на рисунке, который поразил меня больше всех предыдущих, вместе взятых.

Передо мной был большой и толстый желтоглазый кот, вальяжно развалившийся на парящих в воздухе подушках и покуривающий трубку.

– Этого не может быть… – практически беззвучно выдохнула я и как мантру повторила: – Не может… не может…

Это ведь был кот из моей сказки, которую я только-только рассказывала Сашке! Но это ведь немыслимо!

Внезапно головная боль усилилась и стала до того нестерпимой, что я обхватила голову руками. Перед глазами мелькали яркие пятна и вспышки, роились черные точки, и меня будто засасывало в непомерно большую черную дыру…

Сначала мне казалось, что я засыпаю и продолжаю сходить с ума, затем – что умираю, а после пятна и вспышки сменились разными образами. Сначала они были размытыми и нечеткими, но постепенно прояснялись и обретали узнаваемые черты. Чем четче становились они, тем хуже становилось мне. Тысячи сцен и образов наполняли сознание, готовое вот-вот взорваться от их неожиданного переизбытка.

Все закончилось так же внезапно, как началось. Я сидела, тупо глядя перед собой и забыв, где нахожусь, какой сейчас час, день, месяц…

Горло сделалось шершавым и, сглотнув, я наугад вытянула из папки рисунок.

Снова глядя на стоящих бок о бок подкроватных монстров, больше не пыталась сдерживать текущие по щекам горячие слезы. Не замечая, что всхлипы становятся все громче, плавно переходя в истерические рыдания, я смотрела и смотрела на тех, кто принадлежал тому миру, который у меня так несправедливо отняли.

Я вспомнила.

Глава двадцать восьмая

О горящих окошках и сдутых воздушных шариках

Дорога домой прошла как в тумане.

Словами не передать, сколько оттенков самых разнообразных эмоций я испытала, прежде чем пришла на вокзал.

Я входила и выходила из усадьбы бесчисленное количество раз, надеясь, что в один из них сумею попасть в Большой Дом, но тщетно. Наверное, случившаяся истерика была самой яркой, самой продолжительной изо всех, происходивших со мной когда-то. Зато вместе со слезами вышла если не вся горечь, то значительная ее часть, уступившая место откровенной злости.

Да, я была зла! Как никогда зла! И эта злость придала необходимых сил, чтобы не впасть в отчаяние и окончательно не расклеиться.

Прибыв в поселок, по улицам я буквально бежала, а едва переступив порог дома, громко выкрикнула:

– Где он?!

Домашние, не привыкшие к такому моему поведению, высунулись из кухни, и мама не то испуганно, не то удивленно спросила:

– Кто?

– Папа! – не сбавляя громкости, ответила я. – Учти, отныне, если ты захочешь с ним развестись, я всецело тебя поддержу!

Мама нервно ойкнула, а жующий бутерброд Сашка замер и смотрел на меня так, словно видел в первый раз.

– Папы нет дома, – осторожно заметила мама. – Его отправили в командировку, сказал, приедет только дня через три… Юля, у тебя все хорошо?

– Замечательно, – процедила я. – Чудесно… волшебно, черт возьми! Мам, а ты никогда не задавалась вопросом, что у папы за командировки? Его часть рядом, так куда он постоянно исчезает?!

– Ну, я… – Мама заметно растерялась.

Я глубоко вдохнула и мысленно сосчитала до десяти. Потом еще на английском это повторила, давая себе время успокоиться, чтобы не наговорить глупостей и не сорваться на ни в чем не повинных маму и Сашку.

– Простите, у меня просто выдался тяжелый день, – уже спокойнее проговорила я и, перед тем как запереться в своей комнате, попросила: – Не беспокойте меня, пожалуйста, я хочу отдохнуть.

Закрыв за собой дверь, я с размаху швырнула рюкзак на кровать и принялась мерить шагами комнату.

Потрясений было слишком много, и все это никак не укладывалось у меня в голове. Однозначно, если бы не непоколебимая, всепоглощающая злость на заклинателя духов, которым оказался мой родной отец, я бы снова впала в истерику и свихнулась.

Да, Тэйрон и мой папочка оказались одним и тем же человеком.

Наряду с остальными мне отчетливо вспомнился момент, когда в лесу он откинул капюшон.

«Прости, Юля», – вспомнились и его слова, и полный сожаления взгляд.

– Да черта с два прощу! – произнесла я вслух. – Никогда не прощу! Ты же… просто…

На ум приходили сплошные ругательства, а произносить их в адрес родителя, какие бы поступки он ни совершил, у меня язык не поворачивался.

А вот у него запечатать мои воспоминания, и более того – заместить их другими, рука поднялась! Месяц… целый месяц, безымянные возьми, я находилась в монотонном неведении и страдала! А он в это время сидел на кухне, пил треклятый коньяк и имел наглость спрашивать, все ли у меня в порядке!

Преследующая меня в последнее время головная боль, видимо, являлась следствием наложенной печати и попыток Сова ее снять – не зря же ловец снов снился мне последние несколько ночей… Хоть кто-то меня не бросил!

Что теперь делать, я не знала. Сколько всего случилось за это время? Что стало с Большим Домом и где теперь все работники? Кто владеет гостиницей – Кирилл или Игорь? Где сейчас Герман…

Подумав о Германе, я закусила губу, потому что желание разрыдаться стало нестерпимо сильным. Это ведь с ним я виделась сегодня у входа в усадьбу, это он подал мне ту перчатку… Господи… а он меня помнит? Если помнит, то почему не приходил? Почему позволил мне умирать в этой серости, вдали от того мира, который я успела полюбить всей душой? Я ведь и его полюбила – этого угрюмого безымянноборца, который…

Губу пришлось прокусить практически до крови, чтобы отогнать непрошеные мысли. Сейчас нужно было думать о том, что делать дальше, а не убиваться из-за уже случившегося, которое все равно не изменить.

Идея пришла внезапно, и долго я ее не обдумывала. Возможно, она была глупой или даже идиотской, но попытаться стоило.

Глубоко вдохнув, успокаивая эмоции, я выключила свет, сняла носки и нырнула в постель. Отвернулась лицом к стене, укрылась почти с головой, но одну ногу высунула из-под одеяла и немного свесила с кровати. Мысленно постаралась во всех деталях представить подкроватных монстров, что сделать было совсем несложно, учитывая, сколько раз я их рисовала.