Книга Жемчужина Санкт-Петербурга - Кейт Фернивалл

— Иди сюда.

Она наклонилась к нему и позволила поцеловать щеку. Запах ее кожи пробудил чтото у него глубоко внутри. И только теперь она улыбнулась. Широкая, немного насмешливая улыбка озарила все ее лицо. Валентина легонько чмокнула его в губы и снова села.

— Йенс, если ты будешь продолжать так на меня смотреть…

— Как так?

— Как будто хочешь съесть меня.

— О, я не сомневаюсь, ты очень вкусная.

— Если не прекратишь, я забуду, что я санитарка, и заберусь к тебе в постель.

Он приподнял угол одеяла.

— Я готов. Начинай надо мной издеваться.

Какоето время они смотрели друг на друга, и Йенс понял, что она увидела на его лице нечто такое, что он предпочел бы от нее скрыть. Впрочем, сил у него было не больше, чем у котенка, поэтому она только укрыла его и нежно подоткнула одеяло.

— Лучше я развлеку тебя музыкой, — улыбнулась Валентина.

— Каким образом? — Дыхание его начало слабеть, голова закружилась. — Собираешься свистеть?

— Подожди, сейчас увидишь.

Она поднялась с кровати, но его взгляд остался на том месте, где она сидела, там, где на одеяле была небольшая круглая вмятина. Он положил на нее руку и почувствовал тепло. Тут с противоположной стороны комнаты полилась музыка. Мелодичные звуки окутали боль, засевшую у него в груди, как вбитый гвоздь, притупили ее острие. Он поднял глаза и увидел ее. Его лесная нимфа стояла у изножья кровати и играла на скрипке. Плавные движения руки со смычком захватили его, он следил за ней как зачарованный, не в силах отвести взгляд.

— Спи, — пробормотала Валентина. — Засыпай, любимый мой.

Глаза Йенса против желания закрылись, и он тут же увидел себя плывущим по теплому благоухающему воздуху, гдето высоковысоко, там, где его не достанут никакие волки. И его сопровождала ангельская музыка.

Прошло несколько дней, и Йенс стал отправлять Валентину в госпиталь. Она сердилась.

— Сколько можно со мной возиться? — говорил он, хмуря брови. — Возвращайся на работу и дай мне отдохнуть. Когда ты рядом, я не могу…

— Тише, мой сварливый викинг.

Она приложила палец к его губам, потому что знала, что он говорил неправду. Она понимала, почему он это говорит, но ей это не нравилось. Он отсылал ее в госпиталь, потому что не хотел, чтобы она лишилась работы. Медсестра Гордянская не терпела бы долго ее отсутствие, и они оба знали это.

Поэтому по утрам Валентина надевала накрахмаленную форму санитарки и отправлялась в госпиталь Святой Елизаветы, а вечером возвращалась в дом доктора Федорина. Она заходила в комнату Йенса, бросалась на кровать и изо всех сил прижималась к нему, как утопающий прижимается к спасательному кругу. Весь день она проводила среди целого моря лиц, где ей не хватало воздуха. Вздохнуть свободно она могла, только когда входила в эту спальню и видела, с какой радостью ее встречают его зеленые глаза. Он смотрел на нее так, словно жизнь для него начиналась только с ее приходом.

— Скучал по мне? — спросила его Валентина, поцеловав в губы.

— Нет, — рассмеялся он. — Весь день я блаженствовал в кровати, спокойно спал, но потом пришла Аня и стала читать мне вслух. Кухарка Федорина сварила куриный суп.

Девушка нахмурилась.

— Ты так скоро превратишься в толстого лентяя, набоба, которого должны с утра до вечера обхаживать женщины. В следующий раз я принесу веер и стану тебя обмахивать.

— Что может быть лучше?

— Я знаю коечто, — игриво улыбнулась Валентина, и ей тут же пришлось соскочить с кровати, чтобы не быть пойманной. — Ты еще не выздоровел, — строго напомнила она.

— Но ты — мое лекарство, я не могу без тебя.

Говоря это, он улыбался, но взгляд его заставил ее сердце замереть. Он понимал, что говорил. Ни одно его слово не было сказано просто так. Чтото сдвинулось у нее внутри, исчез тот холодный страх, который сидел в ней с того самого дня, когда он в своем кабинете ради дуэли отказался бежать с ней. Валентина медленно вернулась на кровать, легла на одеяло рядом с ним, вдохнула его теплый горьковатый запах и обняла так крепко, что у него вырвался стон.

Дверь с трещиной приоткрылась.

— Опять вы?

Прием мог быть более радушным. Всетаки Валентина пришла сюда через весь заснеженный город не для того, чтобы поглазеть на Вареньку.

— Да, опять я.

Дверь открылась шире, и девушка вошла в комнату. Помещение выглядело лучше, чем в прошлый раз. Стало чище и светлее. В углу постариковски ворчал огонь, из горшка на столе поднимался запах горячей еды. Варя была в ярком платке.

— Похоже, вы устроились на работу, — заметила Валентина.

— Да.

— Я рада за вас.

Она думала увидеть улыбку или даже услышать благодарность, ведь она сдержала слово и порекомендовала женщину на должность уборщицы в модный дом мадам Анжелик, но, похоже, Вареньке были незнакомы правила хорошего тона.

— Что ей нужно?

Голос раздался с кровати. На ней, растянувшись, лежал Иван, раздетый до пояса и с расстегнутыми брюками. Валентина поняла, что пришла не вовремя, и ее щеки тут же вспыхнули.

— Добрый вечер, Иван, — смущенно произнесла она.

В госпитале она часто видела раздетых мужчин, даже бывало, что и совсем голых, но это было совсем другое. В том, как он подложил под голову мускулистые руки, Валентина почувствовала некоторую агрессивность. Грудь его скрывали густые черные волосы, маленькие яркие глаза смотрели неприветливо.

— Я пришла поговорить с вами, — сказала девушка.

Иван опустил ноги на пол, но остался сидеть на краю кровати, поставив локти на колени. Застегивать брюки он, похоже, не собирался, и за расстегнутыми пуговицами Валентине были видны черные курчавые волосы.

— О чем? — поинтересовался он.

— Я ищу одного человека, и я подумала, что вы можете быть с ним знакомы.

В глазах его появился интерес.

— Как его зовут?

— Виктор Аркин.

— Никогда о таком не слышал.

Перед тем как ответить, он на какуюто долю секунды замешкался. Этого времени хватило, чтобы принять решение сказать неправду. Валентина молча посмотрела на хозяина лачуги, но он больше ничего не сказал. Молчание нарушила Варя.

— Может, супу хотите? — предложила она.

— А вы, Варенька? Вы знаете человека по фамилии Аркин?

— Нет.

— Вы не умеете лгать.

— Оставь ее в покое, — бросил, поднимаясь во весь свой немалый рост, Иван.

Кулаки его сжались. Комната тут же словно уменьшилась в размерах.