Книга Волчья верность - Наталья Игнатова

– Я понял, – сказал Эрик, – я понял, что скоро смогу удивляться только тому, что ты долго ничем не удивляешь. Ты знаешь, что из Саэти невозможно выйти ни на Дорогу, ни в Межмирье?

Зверь скорчил гримасу. Об этом вроде бы все знали. Однако Князь же бродит между мирами когда и куда вздумается. Значит, о невозможности говорить не приходится.

– Не делай так больше. – Хильда положила руку ему на плечо. – Если Князь сказал, что это опасно, значит, это действительно опасно. Даже для тебя.

– Даже! – фыркнул Эрик.

– Не понимаю скепсиса, – нейтрально заметил Зверь.

– Все ты понимаешь. Умудряешься вляпаться в неприятности там, где их отродясь не водилось, можно представить, сколько проблем ты насобираешь на Дороге. Еще убьют, чего доброго, или что похуже сделают, а ты мне нужен.

– Похуже? – Зверь поднял бровь.

– «…Кто захочет тебя найти, – процитировал Эрик, – заинтересованные в тебе силы». Если б речь шла об убийстве, дед бы так и написал. Нет, он имеет в виду тех, кому ты нужен живым. Мне ты тоже нужен живым, так что я позволю себе быть эгоистом. Не суйся на Дорогу.

Он побарабанил пальцами по столу, разглядывая Зверя. Сделал выводы. Вздохнул:

– Ты ведь все равно туда полезешь. Любопытство больше тебя на две головы, куда только помещается, непонятно. Вот что, Суслик, слушай мой приказ: с этой минуты тебе запрещено выходить на Дорогу или любым другим способом покидать пределы Саэти. Это понятно?

– Так точно, – отозвался Зверь, с удовлетворением отметив, что Эрику стало совестно.

Память об этом приказе станет, при случае, неплохим рычагом давления на его величество.

Все-таки как легко управлять ими. Даже лучшими из них.

Даже теми, кто в небе…

Обидно.

ГЛАВА 2

…Красота – это только начало, вмещенное сердцем начало того, что вместить невозможно…

Райнер Мария Рильке

2591-й год Эпохи Людей. Месяц коссар

Он стал спать, чтобы видеть сны. Это был совет Князя, дельный совет, надо сказать. Сны помогали вспомнить позабытые чувства, заново пережить то, о чем с некоторых пор Зверь знал только по чужим рассказам и картинкам в собственной памяти.

Не каждый день – времени было жаль. Но раз или два в неделю он засыпал…

…Проснулся от холода. От грохота.

Не понимая, что происходит, не успев осмотреться, осознал главное: в него стреляют.

Посмертных даров хватило, чтоб приказать прекратить стрельбу. Мозги по-прежнему не успевали за телом. Зверь отдал приказ по-немецки, не понял почему, но не задумывался.

В конце концов, немецкий благодаря Князю стал почти родным…

Стоять босыми ногами на цементном полу было чертовски холодно. Зверь забрал автомат у ближайшего стрелка. И чуть не подпрыгнул от неожиданности: из-под потолка прогремел мужской голос, приказывавший открыть огонь.

Ничего себе, смертные обнаглели! Одной демонстрации силы оказалось недостаточно? Нужно повторить?

Что ж. Повторим.

Машинка незнакомая. То ли на Земле не было таких, то ли не приходилось сталкиваться… Последнее – вряд ли. Пороховым оружием интересовался нисколько не меньше, чем энергетическим… в общем, оно все похоже. Только перезарядить…

Так. Готово.

Ну ты там, под потолком, наслаждайся!

Он высадил три пули в голову тому, кто отдал автомат. Череп разлетелся в брызги.

А Зверя едва не стошнило.

Автоматчик был мертв, давно мертв, задолго до того, как оказался здесь с оружием в руках. И вкус его посмертного дара был отвратителен, как тухлятина. Это было гораздо, гораздо хуже, чем эльфы-пустышки.

Есть остальных Зверь не стал.

Просто расстрелял. Временно обездвижил. В процессе из глубины набежала какая-то девица, гораздо мельче остальных и тоже с автоматом. Скорее всего, враг, к тому же в одежке подходящего размера. Ей Зверь сначала велел раздеться, потом разнес голову, оделся, обулся и взялся за мертвяков всерьез.

Риттер, помнится, рассказывал о том, как в их ордене борются с некромантами и с порождениями некромантов. Рассказывал уже после второго столкновения с Моюмом Назаром, так что Зверь слушал с двойственным чувством. С одной стороны – знать надо, с другой – хорошо бы, чтоб никогда не пригодилось.

Пригодилось.

Блин!

Он вскрывал грудные клетки, вынимал сердца, давил их ногами в кашу. Лучше бы жечь, но, спасибо, – перебьемся без огонька. Следил за тем, чтоб в телах не осталось даже подобия – чего? жизни? – да черт их разберет! Энергии. Движущей силы. Чтоб ничего не осталось, в общем. Мертвое должно быть мертво, так говорят дома, и это правильно.

…возможно, каждая твоя смерть – это новые возможности…

А шефанго пусть заткнутся и помолчат, пока их не спросят.

Кстати, «дома» – это в Саэти, а здесь не дом. Снова другое место. Еще не хватало!

И в этом «другом месте» знают немецкий. Подумай над этим, Зверь.

При мысли о том, что он вернулся на Землю, аж передернуло. На Земле не должно быть упырей! На Земле не должно быть ничего противоестественного! На Земле… Земля идеальна! Ладно, ладно. К черту эмоции, от них сейчас больше вреда, чем пользы. Оружие незнакомое, вот и ладно. Может, это и не Земля вовсе. Может – это какой-нибудь «поэк». Вон в уголке видеокамера, она передает изображение на приемник… расположенный, кстати, не так уж далеко. Кто-то сейчас следит за происходящим, кто-то, кто отдает приказы, и, может быть, знает ответы на вопросы.

Как есть-то хочется, а! Главное, сначала допросить, а потом сожрать. Именно в таком порядке, Зверь, ясно тебе? Не перепутай!

Приказав наблюдателю явиться, он в ожидании внимательнее изучил обстановку. Смотреть было особо не на что. Стены без окон. Вентиляция. Электропроводка. Кое-где видеокамеры. И две двери. За одной – выход на улицу, где его уже ждали.

Ждали…

С этим пока ничего нельзя было сделать. Без посмертных даров – дохлый номер.

За другой дверью была чья-то боль и в перспективе – посмертный дар. Кстати, девочка за дверью тоже могла располагать какой-нибудь полезной информацией. Можно будет допросить ее, а потом съесть.

Нет ничего лучше, чем совмещать приятное с полезным.

Увидев девочку, он задохнулся, как от удара.

Это была…

Нет! Стоп. Расслабься, Зверь, дыши ровно и думай головой, а не охвостьями сентиментальности. Эту девочку ты убил лет пятьдесят назад.

Мать твою! Не эту, а ту, другую. Другую девочку ты убил пятьдесят лет назад, или сколько прошло времени, хрен его поймет со всеми этими путешествиями через гребаную преисподнюю…