Книга Я, ангелица - Катажина Береника Мищук

– Спасибо, что сняли кольцо с пальца папы, – хрипло рассмеялся ангел.

Он схватил меня, блокируя мне руки, и взмыл в воздух. Я испуганно закричала, когда земля исчезла у меня из-под ног. Руки Морония болезненно стискивали мои плечи.

– ВИКИ! – крикнул Петрек.

Он попытался схватить меня, но мы уже поднялись над ним в воздух.

Ангел яростно хлопал крыльями.

– Кольцо будет моим, – заявил он мне.

Над нашими головами небо разверзлось. Мы влетели в светящуюся дыру.

– Отдайте мне рукопись, и она не пострадает, – произнес утихающий голос Морония.

– ВИКИ!!! – над парком раздался крик Петрека.

– Мороний, – с ненавистью прошептал Белет.

За его спиной папа молился на латыни.

43

Я медленно просыпалась. Веки отяжелели, в голове звенело, будто кто-то бил молотом прямо у моих ушей. Я хотела что-то сказать, но во рту у меня пересохло так сильно, что я не смогла произнести ни звука. Только глухо закашлялась.

Какое-то время зрение оставалось нечетким. Меня ослепил белый свет.

– Ах! Вижу, ты уже очнулась, – сказал хорошо знакомый мне голос.

Изображение приобрело четкость. Напротив меня стоял Мороний. На тонком ремешке на его шее висело золотое Кольцо Рыбака.

Вокруг нас собралось несколько человек. Я заметила, что двое мужчин держали девушку и парня, приставляя к их горлу ножи. На гладкой шее молодой женщины рисовалась красная линия в том месте, где ее касалось лезвие. Она смотрела на меня полными ужаса глазами. Парень отрицательно мотал головой, словно не мог поверить тому, что видит.

Это была Зуза.

Моя лучшая подруга.

И Марек.

Мой брат.

Я дернулась к ним всем телом и поняла, что привязана к стволу засохшей акации. Мы находились посреди пустыни. Сухие клочки травы шевелились вокруг нас. Где-то вдалеке взревел слон.

Африка. Саванна. Идеальное место, чтобы открыть врата в Ад.

– Мороний, – прошипела я. – Я тебя…

– Только попробуй, – холодно сказал он. – Если ты воспользуешься силой, мои слуги убьют твоих близких.

Я посмотрела на них. Я не смогла бы одолеть обоих сразу. Если я раню одного, другой нанесет своей жертве удар. Что бы я ни сделала, я спасу только одного из них.

– Если попытаешься освободиться, то их тоже ждет смерть, – объявил ангел.

– Почему? – спросила я.

– Вики! Вики! Что происходит? – воскликнул Марек. Палач ударил его по лицу, чтобы он замолчал.

Я не могла на это смотреть.

– Ничего, Марек, это тебе только кажется. – По моей щеке скатилась одинокая слеза. – Это просто плохой сон…

Я сглотнула слюну и твердо посмотрела на Морония. Он меня не сломает. Я слишком многое пережила, чтобы так просто сдаться.

– Почему? – повторила я вопрос.

– Ты моя заложница, – пояснил он. – Чтобы спасти тебя, Белет и Петр принесут мне рукопись.

– И ты станешь Богом, – фыркнула я.

– Именно так. – Он посмотрел на чистое небо. – Сегодня идеальная погода для открытия врат в темноту. Погасим немного солнце.

Мне захотелось рассмеяться ему прямо в глаза.

– Чтобы быть Богом, нужно бы иметь в себе немного смирения и уважения к жизни, – сказала я. – Ты никогда не станешь Богом, а только его ничтожной карикатурой.

– Заткнись! – крикнул он и ударил меня по лицу. – Как ты посмела меня ограбить? Думаешь, я не знаю, что ты подложила мне фальшивки? К счастью, это неважно. Мои слуги обнаружили, что важны не сами артефакты, а только намерения. Иначе ничтожной была бы твоя судьба.

Я сплюнула кровь из рассеченной губы. Рана быстро затянулась благодаря силе Божьей Искры.

– Вики! – простонала Зуза и начала судорожно плакать.

Мы ждали. Последователи Морония то и дело потягивали сотворенную для них воду. В отличие от меня и моих близких на них были шляпы и очки, защищавшие их от знойного африканского солнца.

Было так жарко.

У меня кружилась голова. Время от времени я поглядывала на небо в поисках золотых големов.

Они не появлялись. Как и Петрек с Белетом. Мне кажется, Мороний немного просчитался, когда оставил им задание спасти меня. Скорее наступит конец света, чем эти двое о чем-то договорятся. Мне было интересно, не поубивали ли они уже друг друга.

Случайно, ясное дело.

Я почувствовала, как кольнуло внутри. Надеюсь, они не повстречали големов. Они не могли умереть из-за меня. Я бы скучала по ним обоим и сошла бы с ума от отчаяния.

Высокая трава колыхалась в воздухе. Похоже, Зуза потеряла сознание – она бессильно повисла в руках мормона. Ангел сидел в небрежной позе на камне. Глаза у него были закрыты. Он даже не оглядывался по сторонам. Вокруг него были разложены артефакты, необходимые для церемонии.

Я еще раз обвела взглядом окружавший нас пейзаж. Внезапно мое внимание привлекло черное пятно в море охры и бронзы. Оно скрылось в зарослях так же быстро, как и появилось.

Кажется, это был ирокез Белета!

Через мгновение в поле зрения появилась растрепанная голова Петрека. Он быстро огляделся и, не замеченный нашими истязателями, спрятался в траве.

Я почувствовала неописуемое облегчение. Они оба были живы.

Мороний поднял голову, словно что-то его встревожило.

Внезапно трава на противоположной стороне загорелась. Испуганные мормоны с криком отскочили. Ангел громко расхохотался.

– Так вот вы где! – воскликнул он. – Долго же вы заставили себя ждать. Покажитесь и отдайте рукопись, и с вашей любовницей ничего не случится.

– Я не их любовница, – проворчала я.

Во всяком случае, не их обоих. Обижаете!

– Одного или двух. Какая разница? – Он махнул на меня рукой и снова повысил голос: – Отдайте мне рукопись!

В этот момент из травы с криком выскочил Петрек, наступая на Морония с пламенным мечом. За ним протянулась огненная полоса, когда он взмахнул мощным клинком прямо перед носом ангела, который попытался отпрыгнуть, застигнутый этим врасплох. Пламенное лезвие рассекло кусок белого одеяния Морония.

Прямо за мной словно из ниоткуда материализовался Белет и одним взмахом сабли рассек связывавшие меня веревки.

– Пламенные мечи? – спросила я.

– У меня было несколько в запасе, – объяснил он мне с улыбкой. – Беги.

Он подтолкнул меня к траве, но я не могла так просто сбежать. Не сейчас, когда мормоны удерживали Зузу и Марека. Мой брат, видимо, тоже потерял сознание. Хорошо. По крайней мере, он не знал о том, что разыгрывалось над его головой.