Книга Ритуал - Ричард Ли Байерс

Но подобные размышления казались чересчур сложными и загадочными усталому человеку. Довольно скоро мысли его обратились к более простым вещам. На самом деле к одной, совсем простенькой.

Он знал, что после всех тех страданий, которые пережил монастырь, среди бесчисленных стоящих перед ним проблем думать о себе было вовсе недостойно. И все же он верил в милость бога, проливающего слезы. Он простит его, потратившего минутку-другую на мысли о том, что в труднейшее из времен его правление оказалось достаточно эффективным. Наверное, он руководил своими монахами не так умело, как это сделал бы Кане, но у него тоже получилось неплохо. Он отыскал пустую часовню и преклонил колени перед алтарем, шепча благодарственную молитву.

Эпилог

Летнее Солнцестояние. 20 Элеазиса, год Бешеных Драконов

Несмотря на ужас, в который погрузился мир, бюргеры Фентии праздновали день Летнего Солнцестояния с удовольствием. А может, рассуждал Тэган, они просто знали, что на их город в любой момент могут обрушиться впавшие в неистовство драконы, и именно поэтому с таким энтузиазмом наслаждались всеми радостями праздника.

Теплая ночь звенела от музыки. Таверны были переполнены, и на каждой площади и открытой площадке люди плясали, кружились и притопывали или же наблюдали за танцующими, зачерпывая пиво и вино из открытых бочонков. Парни и девушки переглядывались, поддразнивали друг друга, заигрывали и шептались, пока, в конце концов, парочки не отделялись потихоньку от своих спутников, чтобы поискать уединения. Некоторым даже не нужно было искать слишком долго. Темные подъезды их вполне устраивали.

На утонченный вкус Тэгана, веселье в Фентии было несколько грубоватым и пасторальным по сравнению с пышными изысканными празднествами дня Солнцестояния, которыми он наслаждался в Лирабаре. Но он скучал по любимому городу меньше, чем ожидал. Было приятно бродить по здешним шумным улицам с Дживексом, Дорном, Рэруном и Уиллом, разглядывая румяных ясноглазых девчонок, раскрашенных и разодетых в пух и прах, и услаждая слух охотников рассказами о своих недавних приключениях. Даже если рассказы эти снова воскрешали в душе печаль, навеянную смертью Рилитара, и, как он понимал, требовали некоторых пояснений в конце.

– Огненные Пальцы считает, – сказал мастер фехтования, – что сначала Фоуркин Одноглазый был настоящим. Но Саммастер убил его и подменил самозванцем. Тогда он не мог еще знать, что маги Фентии будут участвовать в попытках обуздать бешенство. Вы, ребята, еще даже не побывали в Северной Крепости, и тем более не приходили сюда за помощью. Но он знал об их ученой репутации и счел разумным иметь здесь могущественного и изобретательного агента, чтобы свести на нет подобные попытки, если они будут предприняты.

– Шпионы и убийцы Культа Дракона рыщут повсюду, – кивнул Уилл. – Это мы и так знали. Но стоит надеяться, что другие будут не так опасны, как этот. Дракон и могущественный маг… да еще и демон, живущий внутри него?

– Как говорит Жаннафа Золотой Щит, – ответил Тэган, – некоторые драконы увеличивают свою силу, поселяя внутри себя танар'ри, сращивая его с собственным сердцем. Обычно демоны всегда пребывают внутри хозяев и не подают признаков жизни, но Фоуркин – полагаю, мы можем называть солнечного дракона так, не зная его истинного имени, – обнаружил новые способы использования магии. Он мог ненадолго отделять хазми от себя и посылать его убивать.

– Неплохое оружие. – Рэрун посторонился, пропуская радостно визжащую убегающую девицу и догоняющего ее ухмыляющегося парня.

– Да уж, – согласился Тэган. – Хазми и Фоуркин стали двумя ипостасями одного существа. Сливаясь с хозяином, демон приобрел огненный ореол – отсвет страшной разрушительной силы, исходившей от дыхания и когтей огненного дракона, а заодно и способность творить заклинания, которыми владел Фоуркин. Более того, поскольку это был уже не просто дух, а некая гибридная сущность, заклинания, изгоняющие демонов, на него не действовали. А поскольку почти все время он прятался в теле Фоуркина, то Дживекс, Рилитар и я не могли его обнаружить, когда пытались выследить демона.

– А еще, – добавил Уилл, – когда хазми убивал людей, Фоуркин мог сделать так, чтобы его видели в это время совсем в другом месте. Правда, само по себе это не доказывало, что он не предатель.

– Но проблема была в том, – сказал Рэрун, – что поскольку Фоуркин и хазми были одним целым, то если умирал один, погибал и другой. Думаю, после того, как вы, маэстро, доказали, что можете ранить его…

– Мы доказали, что можем ранить его! – возопил Дживекс, порхавший над головами друзей в поисках комаров и мотыльков.

Дворф склонил голову:

– Мои извинения, дружище. После того как вы оба доказали, что можете серьезно ранить его, он решил держаться на расстоянии, сражаясь с вами при помощи заклинаний, саранчи, абишаев и тому подобного, а не когтей и жала. Но одного я все-таки не понимаю. Вы, маэстро, говорили, что Фоуркин отшвырнул хазми, когда тот едва не убил вас?

– Так казалось, – ответил Тэган, – но ведь и я тоже чуть было не убил демона. Могло выйти и так, и этак. Хазми удрал сам по себе, а Фоуркин ухватился за возможность сделать вид, что это его заслуга, и сотворил впечатляющую, но безобидную вспышку. Это был еще один способ создать впечатление, что кто бы ни был изменником, но, уж конечно, не он. Надо отдать ему должное, у него был холодный, быстрый, хитрый ум. Неудивительно, что мы так долго не могли разоблачить его.

– А как вам это удалось? – спросил Уилл. – Вы сказали, что когда были его пленником, он приходил к вам в облике Дарвина Кордейона.

Тэган улыбнулся. Он хотел приберечь эту часть рассказа напоследок и завершить его доказательством своего блестящего ума.

– Да, – не без самодовольства произнес авариэль. – И это лишний раз доказывает, насколько он был хитер, как стремился просчитывать все возможные варианты. Когда я действовал как его бессильный раб, то понимал, что мне запрещено причинять вред моему хозяину, Фоуркину Одноглазому. Но если бы кто-нибудь разбил мои духовные оковы, как это, в конце концов, сделал Рилитар, я бы этого больше не вспомнил. Зато в моей голове всплыло бы воспоминание, что это Дарвин задавал мне вопросы и накладывал заклятие, и я обрушился бы на невиновного.

Но вот тут Фоуркин сделал ошибку, – продолжал авариэль. – Он был мастером менять внешность и мог в точности воспроизвести облик человека, чье место занял. Поскольку он проводил дни в компании умных и могущественных магов, никакая другая маскировка не продержалась бы сколько-нибудь долго. Но я думаю, такая магия сложна и утомительна, поэтому, говоря со мной в подвале, он решил, что не стоит с ней связываться. Так что с помощью более простого заклинания он всего лишь скрыл свою истинную внешность, сотворив обычную иллюзию лица и фигуры Дарвина. К счастью, от него по-прежнему разило той благоухающей помадой, которой он мазал волосы. Огненные Пальцы полагает, что он специально использовал ее, чтобы заглушить собственный запах. Солнечный дракон в облике человека с демоном в сердце мог немножко попахивать. А, кроме того, он все время склонял набок голову, чтобы смотреть на меня своим единственным глазом. Я вспомнил все эти детали, когда Рилитар вернул мне разум.