Книга Дикая звезда - Кэтрин Коултер

Байрони проснулась, как от толчка, ощутив его в себе.

Она содрогнулась от зарождавшихся внутри нее ощущений и наконец поняла, что происходило.

— Нет! — Она стала бороться с Брентом, но он опустился на нее всей тяжестью, словно каждым мощным движением прикалывая ее к постели.

— Не шевелись, — услышал он свой хриплый, грубоватый голос. — Боже, — простонал он, полностью теряя контроль над собой.

Байрони увидела, как напряглись жилы на его шее, когда он откинул назад голову и застонал от наслаждения.

Брент упал на нее задыхаясь.

Байрони не двигалась. Да и не могла бы при всем желании.

— Ты закончил со мной?

Брент приподнялся на локтях и посмотрел, на лицо Байрони, бледное и словно умытое лунным светом. Ее слова прозвучали монотонно-бесцветно, как будто были ей безразличны.

— Возможно, — отозвался Брент. — А может быть, и нет. Мне нравится быть внутри тебя — такой теплой и нежной.

— К тому же мне не надо платить.

Глубоко в Бренте что-то перевернулось. Это было оскорбление. Тяжкое оскорбление.

— Ты выпил. Это оправдывает мужчину, не правда ли, Брент? А теперь, когда твоя похоть утолена, что тебе еще надо?

Обида смешалась у Брента со злостью.

— В следующий раз я постараюсь сделать так, чтобы была утолена и твоя похоть, жена. Ты всегда такая милая и ласковая после того, как я доставлю тебе наслаждение.

И говоришь мне, что любишь меня.

Брент оторвался от нее, задержавшись на коленях между ее широко раскинутыми бедрами.

— Не стоит, Брент, — вяло сказала Байрони. — Я хочу спать. Прошу, оставь меня в покое.

Он тихо выругался, отодвинулся от Байрони, медленно свел ее колени и лег на бок, спиной к ней.

Она не пошевелилась. Он рисовал Байрони в своем воображении — на спине, в поднятой до талии ночной рубашке. Его охватил неумолимый порыв — заключить ее в объятия, прижать к себе и сказать… Сказать — что, глупец?

Глава 29

Байрони протянула колье суетливому мистеру Дюбуа. Она понимала, что он знает настоящую цену прекрасной вещи, но, разумеется, не станет ее называть ей, явно желавшей ее продать.

— Работа не совсем такая, какую хотелось бы видеть, — заключил мистер Дюбуа, — но хотя камни и посредственного качества, вещь неплохая.

Байрони молчала и ждала. Дай Бог, чтобы он предложил цену больше той, что давали другие.

Мистер Дюбуа еще долго рассматривал жемчуг и бриллианты и наконец скорбно вздохнул.

— Боюсь, что не смогу предложить вам больше трехсот долларов, миссис Хаммонд. Положение на рынке…

— Нет, благодарю вас, мистер Дюбуа, — не дала ему договорить Байрони, протягивая руку. — Могу я получить колье обратно?

Он с жадностью зажал изделие в пальцах.

— Возможно, мэм, я мог бы немного прибавить.

Скажем, четыреста?

— Нет, благодарю вас, мистер Дюбуа, — повторила Байрони, все еще держа перед ним раскрытую ладонь.

— Сколько вы хотите? — спросил он несколько недовольным тоном.

— Никак не меньше пятисот долларов.

Он начал длинную тираду, которой хватило на добрые три минуты, но Байрони, побывавшая уже у троих ювелиров и извлекшая определенный опыт от общения с ними, позволила ему продемонстрировать свое искусство.

— Нет, мэм. Я не могу дать столько, право, не смогу продать его больше чем за…

Она резко оборвала ювелира:

— Это ваше дело, сэр. Могу я получить наконец колье?

Он тихо выругался, а ей захотелось плясать от радости.

Спустя десять минут она вернулась к сидевшей в ландо Лиззи с широкой улыбкой на лице.

— Куда теперь, миссис? — спросил Оскар.

Байрони глубоко вздохнула, не переставая удивляться успешной сделке.

— На склад одежды.

* * *

— Где ты пропадала?

Байрони смотрела на мужа, стоявшего на нижней ступеньке веранды, уперев руки в бока, с непроницаемым выражением лица.

— Ну? Мамми Бас сказала, что ты рано утром уехали с Лиззи в Начиз. А сейчас солнце уже клонится к закату. Где ты была, Байрони?

Внезапно она засомневалась, стоит ли ему говорить. Разве не может он остановить выполнение заказа на складе одежды, откуда должны были привезти хлопчатобумажные брюки, рубахи и юбки? Бочонки с солониной были уже на пути к баракам, так что с этой стороны опасности не было. А может быть, все-таки была?

Он мог не только остановить всю операцию, но, как хозяин, конфисковать все закупленное. Неужели он проявит такую жестокость?

Байрони облизала внезапно пересохшие губы.

— Я тебе отвечу, — Начала она, понимая, что выбора не было. Он все равно довольно скоро узнал бы правду.

— Я жду.

— Я продала колье Айры и купила одежду и еду для рабов.

Брент словно получил удар в живот от гиганта вроде Сента Морриса. За весь этот показавшийся ему вечностью день ему и в голову не пришло, чтобы Байрони могла это сделать. Он весь день думал о том, куда она уехала, то поддаваясь тревоге, то приходя в ярость, допускал, что она рассердилась на него за то, что он так бесчувственно обошелся с ней ночью. Дьявол, он пережил не самые приятные мгновения.

— Понятно, — наконец ухитрился произнести Брент.

— Ты сказал, что я должна сама найти средства, если помнишь.

Да, черт побери, он помнил каждое свое язвительное, насмешливое слово, сказанное ей. Но он вовсе не имел в виду именно это.

— Проклятие, Байрони… — Он тут же умолк, взъерошив волосы. Внезапно он увидел всю ситуацию со стороны, глазами постороннего наблюдателя и рассмеялся, закинув голову.

— Что здесь происходит? Брент, по какому это поводу вы так развеселились? — Лорел переводила взгляд с Брента на застывшую с прямой спиной Байрони и обратно.

— Маленькая миссис его рассмешила, — проговорила довольная Мамми Бас, почесав длинным ногтем свою лысеющую голову.

Брент взял себя в руки и обратился к жене:

— Пойдем в библиотеку? Мне кажется, нам нужно обсудить это с глазу на глаз.

Усевшись на угол отцовского письменного стола, он смотрел, как Байрони входила в комнату. Она сняла шляпку с пером и машинально размахивала ею, держа за ленты. Прическа ее растрепалась. Ему хотелось, чтобы в эту минуту выражение ее лица было таким же привлекательным, как и весь ее вид. Брент мысленно снимал с нее бледно-голубое платье, вспоминая, как он поднимал до талии ночную рубашку, как раздвигал ей ноги и входил в нее. Он на мгновение закрыл глаза, удивляясь тому, что по всему его телу снова прокатилась волна желания.