Книга Бог войны - Дэвид Вебер

class="p1">- Чтобы пахло пролитой кровью? - голос Кенходэна был по-прежнему мирным, но в нем звучала невыносимая усталость. - Да, это так.

- В самом деле? Ты бы отказался убивать, если бы это позволило злу восторжествовать?

- Это несправедливый вопрос, Венсит.

- Почему? Чью кровь ты можешь вспомнить, пролитую без причины?

- Хорошо, - наконец сказал Кенходэн. - Замечание принято. Но это нелегко.

- Я знаю - даже лучше, чем ты думаешь. Но иногда убийство - это единственный способ. Иногда будущее может быть построено только на смерти - или, во всяком случае, теми, кто готов отказаться от смерти. - Голос волшебника смягчился. - Никогда не бывает приятно усвоить этот урок, мой друг.

- Но может ли кто-нибудь действительно построить что-то хорошее на смерти? - задумчиво спросил Кенходэн. Это был не спор. Это было больше похоже на то, чтобы подхватить нить разговора, который он не мог вспомнить, но знал, что его прервали.

- Это зависит от того, кого ты убиваешь... и почему. - Венсит глубоко вздохнул. - Я не скажу, что цель оправдывает средства, но иногда у кого-то нет другого выбора, кроме как выбрать, кто умрет. Возможно, кто из многих умрет. И как ты их выбираешь? - Он сделал паузу, опустил веки, превратив свои горящие диким огнем глаза в светящиеся щелочки, затем медленно продолжил говорить. - На моих руках больше крови, чем у любого другого живущего человека - вероятно, больше, чем у любого человека, который когда-либо жил... или будет жить. Делает ли это меня злым? Было бы меньшим злом позволить Темным Лордам проглотить Норфрессу так же, как и Контовар? Позволить им порабощать, пытать и убивать здесь, как они уже сделали в Контоваре? Я такой, какой я есть, и я делаю то, что должен, и в темноте ночи... ночи, когда я говорю себе, что помог сохранить немного свободы и надежды. И любви. И этого почти достаточно, мой друг. Почти.

Волшебник замолчал на долгое, неподвижное мгновение, затем встряхнулся и открыл глаза шире, их светящиеся круги стали ярче, когда он снова посмотрел на Кенходэна.

- Возможно, мой случай - плохой пример. Когда-нибудь ты, возможно, подумаешь, что это худшая мерная палочка из всех, и кто должен винить тебя? Но будь так же сострадателен к себе, как и к другим, Кенходэн. Боги знают, что нелегко признавать свои собственные ошибки. Слишком часто это попахивает софистикой или самооправданием, но это также единственный путь к здравомыслию.

Кенходэн закрыл глаза, чтобы насладиться словами Венсита. Не многие могли повторить спокойное самоутверждение волшебника - но нужна ли ему была память, чтобы попытаться? Возможно, он был не таким плохим парнем, как боялся. Но вряд ли это имело значение, даже если бы он это сделал, потому что Венсит был прав: его жизнь принадлежала ему. Он мог убивать или не убивать по своему усмотрению, и пока им руководила честь, ему не нужно было стыдиться.

Его зубы блеснули на свету, и он легонько похлопал Венсита по руке.

- Ты привел веские доводы в пользу защиты, - мягко сказал он. - Спасибо.

* * *

Базел и Чернион ничего не сказали, когда Кенходэн и Венсит присоединились к ним у костра. Базел знал, что произошло (или думал, что знал, что было почти так же хорошо). Чернион этого не сделала, но, в отличие от градани, она намеревалась выяснить. Она достаточно оправилась от шока, чтобы задаться вопросом, насколько важно то, что произошло, для всей головоломки Кенходэна, и она намеревалась исследовать это тщательно, но осторожно! У нее не было никакого желания вновь пробуждать в нем убийцу и обращать его против себя.

Базел протянул ему тарелку с жареным кроликом, и он с улыбкой взял ее, затем устроился на удобном камне и с жадностью набросился на еду. Градани наблюдал, как он ест, и по мере того, как он это делал, он узнавал странную ауру покоя, которая овладевала им. Чувства защитника Томанака были слишком остры, чтобы их можно было обмануть внешними проявлениями, и Базел почувствовал огромное облегчение, осознав перемену. Атмосфера мучительных воспоминаний, которая слишком долго была частью Кенходэна, почти исчезла, как будто процесс, начатый в музыке арфы в лесу, завершился рекой крови. Базел не был уверен, что заменило его - пока нет, - но что бы это ни было, в нем не было рваных линий переломов и внутренней кровоточащей раны человека, которого он впервые встретил, и он был рад это видеть. С другой стороны, это оставило его немного неловким, как будто они встречались в первый раз. Кенходэн был таким же, говорил так же, звучал так же... и все же он был другим.

Венсит улыбнулся про себя, заметив странную нерешительность - почти неуверенность, если бы это слово не было настолько чуждым Базелу Бахнаксону, - которая охватила градани. Если Базелу было трудно приспособиться к этим переменам, этот опыт сослужил бы ему хорошую службу позже.

Разговор шел по мере того, как медленно поднималась луна, но Венсит говорил мало. Он задумчиво смотрел на небеса, и остальные уважали его молчание, хотя Базел время от времени поглядывал на него. Казалось, не было особого смысла сидеть здесь, но у Венсита всегда были свои причины. Так что же было сегодня вечером?

Волшебник, наконец, удивился одному из оценивающих взглядов Базела и улыбнулся.

- Ты уже готов взять меня на задание по переправе, Базел?

- В некотором роде говоря. Я немного озадачен, учитывая, каково нам было после того, как мы рисковали своими шеями, чтобы добраться сюда к восходу луны - да, и тащили Кенходэна, как мешок с мукой, последнюю лигу или около того - если все, что ты имеешь в виду после того, как мы это сделали, - это сидеть на задах, пока ты смотришь на это.

- Ты всегда мыслишь такими прямыми линиями, - пробормотал Венсит.

- Да, Лиана говорила об этом раз или три. Это мой маленький образ жизни. Луна, Венсит?

- Да, Базел! Ты же знаешь, что волшебники обязаны изучать небеса.

- Ха! - Базел втянул носом прохладный воздух и окинул взглядом усыпанное звездами небо. Еще больше облаков бесшумно скопилось на юге, закрыв половину небес, в то время как лунный свет отбрасывал на них серебряные блики, а эбеновые и серебряные горные хребты продолжали расширяться. - Этот вечер был достаточно приятным, но я думаю, что сегодня вечером ты мечтаешь не только о