Книга Бич Божий - Уильям Дитрих

Тем не менее все их знания и опыт ничего не стоили без нашей совместной воли и стремления выступить против Аттилы. Вот почему Аэций хотел ещё больше сплотить нас этим вечером после первой великой победы.

— Передовая колонна Аттилы отступает, — разъяснил Аэций окружившим его королям, — и она расползается вширь по Северной Галлии. Если мы нанесём быстрый и слаженный удар, то сможем разгромить его раз и навсегда.

— Он отступает или перегруппировывается? — настороженно спросил Сангибан. — Нам лучше не рисковать, а не то наша сегодняшняя победа останется в прошлом.

— Наполовину выигранная война — это почти проигранная война, — ответил ему Аэций. — Гунны пользуются любой заминкой, не так ли, Зерко? Ты ведь жил у них.

— Мы уничтожили лишь палец армии Аттилы, а не самого Аттилу, — заявил карлик. — Будь в Аурелии хоть несколько изменников, мы бы не победили даже в этой схватке.

Его замечание словно повисло в воздухе.

Сангибан возмущённо вспыхнул.

— Мы, аланы, сделали больше, чем могли, коротышка. Вы что, не слышали стоны и плач, когда со стен уносили мёртвых? На нашу долю слишком много досталось. Начнём с того, что я не ссорился с Аттилой и перестану даже думать о нём, как только он покинет моё королевство.

— А где кончается твоё королевство? — поинтересовался Аэций.

— Что ты хочешь сказать? В этой долине у реки, дарованной нам императором Рима. Мы откликнулись на его призыв, защищая его и наши владения. Кто знает, что станет делать Аттила? Может быть, он уже решил вернуться к себе, в Хунугури.

Остальные засмеялись, услышав его предположение, и Сангибан покраснел.

— Я хочу сказать, Сангибан, — продолжил Аэций, — что, пока Аттила угрожает Риму, он угрожает всем нам. В том числе и вам.

— Я уже тысячу раз слышал этот довод. К чёрту вашу империю! Получается, что мои воины погибли, оберегая сокровища Италии!

— Получается, что нежелание объединиться станет роковым для вашего народа. Когда-то он появился и обосновался на здешней земле. Рим существует уже более тысячи лет. И Галлия сделалась римской провинцией пятьсот лет назад.

Он повернулся к собравшимся.

— Послушайте меня, все вы. Ваши предки пришли на берега Рейна и Дуная и обнаружили там новый мир, мир власти и богатства, превосходящий любое, самое смелое воображение. И чем глубже вы проникали в центр империи, тем больше вам хотелось стать её частью. Императоры даровали вам земли, но только при условии, что вы будете защищать принявший вас мир. И теперь вы должны заплатить этот долг. Если Аттила победит, мир рухнет в бездну и окажется в вечной тьме. А если он будет разгромлен, ваши королевства станут наследниками тысячелетней цивилизации. Ваш выбор прост. Вы можете сразиться с гуннами и жить как свободные короли в мире, полном возможностей. Или будете ждать, пока вас разобьют и уничтожат, пока ваши народы поработят один за другим, дочерей изнасилуют, жён начнут пытать, а лошадей сожгут. Кто же мы — трусы, готовые сдаться на милость гуннов? Или последние великие легионеры?

Во время его речи слышалось негромкое бормотание, и многие шёпотом заявляли, что Аэций прав. Гунны успели разрушить немало городов, на запад устремились потоки беженцев, и о жестокости варваров ходили страшные слухи. И вот появилась возможность отомстить им за все набеги, грабежи и войны.

— Аланы не трусы, — угрюмо произнёс Сангибан, поняв, что Аэций не скрыл перед собравшимися своих сомнений в его мужестве.

— Они и впрямь не робкого десятка, как доказала эта осада, — великодушно согласился Аэций. — А следовательно, я поставлю ваших людей, Сангибан, на почётное место в будущей битве: в самой середине нашей линии.

Король опешил. Центр, бесспорно, должен будет оказаться в гуще сражения и примет на себя всю его тяжесть. С такого места очень трудно убежать или поменяться с кем-то на флангах. Очутившись в центре, Сангибан сможет только бороться с гуннами не на жизнь, а на смерть.

Аэций ждал. Все пристально смотрели на короля аланов, осознав, что римлянин одержал над ним победу в словесном поединке и подверг испытанию не только его храбрость, но и репутацию его народа. Сангибан мрачно обернулся к сотням воинов, следивших за ним. Затем он отдышался и гордо вскинул голову.

— Аланы будут сражаться лишь в центре, и я сам буду в первых рядах.

Раздались одобрительные возгласы. Потом собравшиеся короли начали спорить, кому выпадет честь занять опасное, но потенциально решающее правое крыло. Эту задачу в конце концов поручили Теодориху и вестготам.

Остальные королевства одно за другим выстроились в жёстком порядке битвы. Принцы гордились и хвастались своими новыми ролями. Ант, король франков, хотел повести воинов в атаку с левого фланга и надеялся пресечь притязания на трон своего брата Клоды, столкнувшись с этим изменником в бою. Ветеранов-олибрионов попросили усилить линии аланов в центре. Бургунды желали разбить войска остготов.

— Ну а как быть со мной? — пропищал Зерко, вызвав всеобщий смех.

— Ты станешь моим советником, маленький воин.

— Позвольте мне сесть к вам на плечи, генерал. Мы поскачем на поле боя и вместе сокрушим Аттилу! Он же такой приземистый и уродливый, как я.

Собравшиеся снова засмеялись.

— У тебя найдётся дело и поважнее. Ты знаешь гуннов и их язык лучше, чем кто-либо из нас. Одни из них попадут в плен, а другие будут ранены. Я хочу, чтобы ты допросил их о состоянии армии Аттилы. Если он сейчас заново группирует свои силы, то, по всей видимости, готовится к битве на крестьянских землях за Сеной, где его конница сможет маневрировать. Однако он соберёт войска в пустоши, которую сам недавно сжёг. Мне нужно выяснить, долго ли ему удастся кормить свою армию.

— А мы поможем ему сократить количество голодных ртов, — хвастливо заявил я.

Аэций повернулся.

— Нет, Ионас из Константинополя. Для тебя у меня тоже есть особое задание. Ходят упорные слухи, будто эта война началась отчасти потому, что Гейзерих и его вандалы согласились помочь Аттиле напасть на Рим. Пока никаких достоверных сведений об этом военном походе нет, но если вандалы всё же выступят, все наши усилия пойдут прахом. Нам необходима помощь Маркиана. Ты должен вернуться морским путём к себе на родину и отвезти туда моё кольцо с печаткой. Постарайся убедить восточного императора ударить по Аттиле с тыла.

— И это вынудит гуннов отступить? — спросил я.

Аэций улыбнулся.

— Ты стал разбираться в стратегии, молодой человек.

Я поклонился.

— Но не в сердечных делах, генерал.

Он удивлённо поднял брови.

— Вы оказываете мне великую честь подобным доверием, — продолжил я. — И ваше поручение в самом деле важно. Но мне понадобится немало недель, чтобы добраться до Константинополя даже на быстром коне и судне. Допустим, я сумею его уговорить, но у моего императора всё равно уйдёт не один месяц на снаряжение его армий и поход на Хунугури. Или на сражение с Гейзерихом. Сомневаюсь, что он управится за этот сезон. Лучше будет, мой господин, обратиться к нему с такой просьбой зимой, когда Запад и Восток смогут выработать совместный план. А наша битва с Аттилой уже предрешена задолго до этого военного совета. Пожалуйста, не лишайте меня возможности участвовать в сражении, о котором, как я подозреваю, и тысячу лет спустя будут слагать песни.