Книга Первый великоросс - Александр Кутыков

— Денька два такого хода — и будем на месте. У нас тамо и банька имеется. Ух, жарка получилась!

— Ну и ладно. Ну и ладно. Хорошо. Путь веселей — коль баня на конце! — приободрились дружинники.

Дорога днем становилась безобразной: лошади еле шли, теряли много сил, вытягивая ходули из податливого снега. К вечеру определили, что Плещеева за сей день не достичь. Стали думать о мясе на ужин.

— А какой сейчас зверь, браты? Он уж спит весь, за солнцем упав на дно своих нор! — проговорил один ратник.

— Спать-то, мож, не спит, а от серых хоронится. Это точно… — зыкнул громко второй, показывая уверенным голосом, что он поумней будет.

— Выход такой, братцы… — распорядился Витей. — Будем имать серых плутов! Коль они всех тварей лесных разогнали, пущай сами жалуют к нашему столу!

Полные ожиданием захватывающей охоты, все стали вспоминать, на какую уловку ловится волк.

— Кровь и западни! — осенило Витея.

— Точно, в яму словится разбойник! — Загоревшийся Синюшка вспомнил переход сюда с Десны. — На коня тож пойдет. Да и на человека! — рассмеялся он, а за ним и остальные.

— Лишь бы ямки сокрыть половчей… — побеспокоился третий дружинник.

— Главное — чтоб волки были! — возвеселился Додон.

— Волки будут — тут сего добра навалом. Что икры в брюхе рыбицы, так серых в энтом лесу! — с деловым знанием приговорил Витей, и все принялись поодаль долбить глубокие ямы. Природные овражки перекрывали жердями, наносили сверх куски наста.

Когда к ночи ловушки были готовы, вокруг поодаль привязали лошадей. Сами ушли в середину, окруженные двойным кольцом из конины и ловчих ям.

— Тута, тута… — указывая на лес, радовались началу славной охоты ростовцы.

— Притушим пламень — не спугнуть бы! Кушать-то хочется! — пошутил кто-то. Тихо посмеялись, вглядываясь в шевелящуюся темноту.

— Мож, коников зазря привязали? Пожрут — кому-то пешком идти! — предсказал Капь.

Остерег возымел действие. Призадумались, но с места не тронулись. Пока все было тихо. Шутки кончились. Каждый смотрел в темь — примерно туда, где покинул верного друга, поставленного, как наживку, для приманки волков. Многим сделалось страшно за себя. Подумывалось пойти и отвязать свою лошадку.

Тут зафырчали у деревьев перепуганные бедолаги: волки шастали совсем рядом. Люди даже мельком не смотрели на огонь, чтобы видеть в темноте. У одной или двух западней послышался долгожданный треск. В то же время волки налетели и повисли где-то в темноте на спутанной поводком лошадке. Ростовцы с мечами наголо и сулицами наперевес устремились к коням от кострища. С атакованной лошадки серые свалились. Чуть отойдя, расстроенно скулили, но дальше в лес уходить и не собирались… Размахивая клинком, хозяин отвязывал испускавшую густую кровь животину и клял тот порыв, который толкнул привязать подружку так далеко.

— Чего стоишь, айда к костру! — кричали ему, вставшему на полпути.

— Сейчас! Повод стянуло… — Волохался со спутанным ремешком и с жутью смотрел в горящие глазки смертоносных тварей.

Все подошли к костру поближе. Раненую кобылу крепко держали, как заботливые няни, зажимали ладонями глубокие алые прорези. Животина яро таращила вспученные глаза. Ростовцы ее успокаивали, крапили теплую водичку на выю, брюхо, ноги.

— Как же, браты, к ловушкам подойти?

— Волчары кровушки отпробовали — обнаглеют дюже.

— А где трещало?

— Эво, там и там.

— Ну-ко, семеро тут с конями останьтесь — дров поболе в огонь, а остальные за добычей! — скомандовал Витей.

В лесу поднялся дикий шум. Оставшиеся и ушедшие в темноту громко закричали, заулюлюкали, гоня нечисть. Освещая неустойчивым огнем светочей дорогу, люди находили в западнях обреченных волков. Били их, кололи, вытаскивали, волочили за хвосты. С приходом добытчиков, принесших зловещие туши, раненую лошадку пришлось успокаивать вторично. Она прыгала, взбрыкивала боком, норовила вздыбиться.

— Запону ей какую на вежды набросьте — иначе не удержите! — прокричал товарищам Капь, в числе других сдиравший с теплых хищников толстенные шкурищи.

— Волки здесь зело великие! — говорил, освежевывая тушу Синюшка. — За Десной, верно, меньше будут.

— Сейчас волки все одинаковые. Эво, глянь, и поглодать нечего — одни жилы! — Ростовец тыкал ножом в иссушенное зимним голодом мясо.

— Да ничего, с полдюжины словили, а то и боле… — считал туши Додон. — Сейчас пожарим мясца волчьего! — Улыбнуться у него не очень-то получилось.

Вскоре лес наполнился духом жарешки. Осаждавшие волчары скулившим скопом обступили дымную лужайку — пропускали изнуряющее, вкусное поветрие через носы в пустые желудки, давясь и захлебываясь воздушной отрыжкой…

* * *

Светояр подметил странность в лесу — волков не было ни одного!.. Ночью он ступил на мягкий лед Плещеева и утром был у тамошней мери в гостях. Конь стоял у зарода и насыщался. А с его хозяином кто-то говорил по-русски, спрашивал, где его спутник. Светояр сухо указал в сторону Ростова — мол, где-то там. Как мог, объяснил, что едут лихие люди, от коих надо как-то спрятаться. Мерь тревожно соображала, в чем дело, но, видимо, до конца страшный смысл сказанного не уразумела. Виделилсь не однажды с русичами — ни те, ни другие особого интереса друг к другу не испытали.

Светояр сладко завалился спать: хотел залечь ненадолго, но оклемался, когда солнце уже краснело и клонилось к лесу. Тишина… Лешаки еле ходят, чем-то занимаются, почти не разговаривают… Как тут не проспишь, если никакого шума!

Снарядив коня, русич поспешно поблагодарил за сыть, за сон и помчал в сгущавшуюся тьму. Мерь, понимая, что заезжий опаздывает куда-то, глядя в лес, взялась вяло обсуждать нежданного гостя и русичей вообще. Затем разговор плавно перетек на хлебушек насущный…

Насколько помнил Светояр, от Плещеева озера до дома недалеко — потому не жалел ни коня, ни себя. По темноте въехал в знакомые места. Ночная мгла даже показалась не такой темной, когда с не раз исхоженных пригорков, из овражков и балочек пролетал укрывавшие дом взлески. И деревья, вроде, стояли не так тесно, а главное — волки не мешали. Сколько можно от них уходить? — Видно, боги милуют пока!..

Где-то близко уже должно быть Крутевское племя… А вот и оно!

Подъехал к головной землянке, торчем копейка постучал меж увязками соломы в жердяной накат.

— Кроути, Круть, это я, Светояр!..

Выбрались два мужика. Кроути обругал мешавшуюся на выходе бабу и тоже вылез.

— Из Ростова рать идет! Воровать зачнет! Уходи, уходите, прячьтесь!.. Где Дубна?..

Через малое время стойбище загудело. Светояр хотел было ехать дальше, но увидел Дубну.

— Скажи им, Дубна, штобы где-то схоронились: ростовцы серебро воровать грядут!