Книга Восьмой круг. Златовласка. Лед - Эд Макбейн

Джейми и его любовница приняли такое же решение прошлой ночью в доме, который сняли в Уиспер-Кей. Это, в конце концов, длилось уже больше года, и они миновали стадию мотелей, могли позволить себе арендовать маленький коттедж на побережье и заниматься там любовью. Они пообещали друг другу скоро сообщить об этом своим «товарищам», больше не могли продолжать так жить. «Скоро, моя дорогая, скоро», — описывал Джейми теперь их страстное прощание: Кэтрин в его объятиях, он покрывает поцелуями ее лицо, шею. Я не хотел слушать это. Неужели по такой причине я готов был разрушить свой брак? Для того, чтобы через семь лет я мог бы завести интрижку уже с другой женщиной, Морин, или Кэтрин, или Агатой — с этим миром бесконечной череды блудливых жен хирургов, или судейских стенографисток, или официанток коктейль-бара, или воспитательниц детского сада? В общем, одной из тех дамочек, общее прозвище которым Златовласка?

Теперь он находился на Джакаранда-драйв, въезжал в свой гараж. Свет горел, но это не показалось странным: обычно Морин оставляла свет включенным, когда муж уходил играть в покер. Джейми выключил зажигание и, обойдя дом, открыл дверь черного хода. Он надеялся, что Морин спит. Иногда она ждала его, но он надеялся, что сегодня это не так. Его переполняло волнение, но сейчас было не время сообщать ей о своих планах, не хотелось, чтобы она заставила его форсировать события, задавая неудобные вопросы.

Джейми включил свет в спальне и увидел перепачканные кровью стены. Он попятился к двери из спальни. Подумал, что кто-то, может, дочери, запачкал стены. Кровь была не того ярко-красного цвета, что появляется при разрезе хирургическим скальпелем и заполняет рану. Пятна не были темно-красными, как в шприце или в ампуле, а почти коричневыми. Сначала он решил — это были мгновенные мысли, вспыхивающие в его мозгу с частотой тикания секундомера, — что кто-то вымазал стены калом.

Потом он увидел ее руку.

Дверь гардеробной была открыта, и Джейми увидел ее руку, торчащую оттуда ладонью вверх. Он подошел к двери гардеробной. Остановился. Посмотрел вниз, на руку. «Господи!» — воскликнул Джейми и открыл дверь. Он сразу же понял, что она, наверное, убежала в гардеробную, спрятаться, найти убежище от того, кто изрезал ее ночную рубашку в болтающиеся клочья нейлона, а ее тело в полоски плоти. Лиф ночной рубашки был украшен розеткой, она отпечаталась как маленький розовый глазок на фоне залитого кровью розового цвета самой рубашки. Лицо было почти неузнаваемым. На груди зияли глубокие поперечные раны, горло перерезано от уха до уха, так, что казалась еще одним ухмыляющимся широким кровавым ртом под ее настоящим ртом. Он быстро опустился на колени и закрыл ее глаза, с абсурдной мыслью, что она не должна видеть этот ужас.

И тут Джейми вспомнил о детях и поднялся. Ринулся по коридору к их комнате, думая, молясь, чтобы они спали, надеясь, что шум от борьбы Морин за жизнь не разбудил их, не обратил внимание проникшего в дом на то, что, кроме убитой им женщины, здесь есть еще две маленькие девочки.

Джейми чуть не споткнулся об Эмили в дверях спальни. Он пятился, пятился… Закричал…

В тишине кабинета Фрэнка резко зазвонил телефон. Он сразу поднял трубку.

— Да, — произнес он. — Алло, Синтия? — И, взглянув на меня, сообщил: — Это тебя, Мэтт.

Это была Бетти Парчейз, бывшая жена Джейми. Она сказала, что к ней только что приходил детектив Эренберг из полицейского управления Калузы. Спрашивала, не могу ли я срочно приехать к ней домой?

Глава 6

Последний раз я говорил с Бетти в январе, когда угрожал ей продажей с разделом имущества, и она заявила: «Давай подавай в суд, Чарли». Сейчас, когда Бетти пригласила меня в большой дом, в котором прежде жила с Джейми, она вела себя приветливее. Конечно, я знал ее. Мы пересекались на вечеринках с коктейлями в городе. Невозможно, живя в таком городке, как Калуза, рано или поздно не встретиться с каждым из жителей. Бетти была в строгом сером брючном костюме; в треугольном вырезе жакета виднелась блузка коньячного цвета. Черные волосы, короткое каре. Темно-карие глаза. Она была не лишена привлекательности, но выражение лица, напряженное и замкнутое, свидетельствовало о готовом вспыхнуть гневе. Бетти прошла твердой, неженственной походкой — и это вызвало у меня в памяти слова Джейми о том, какой фригидной она была в течение тринадцати лет их брака. На террасе предложила мне кресло и сама села в кресло напротив. Внизу под нами океан с ревом обрушивал волны на полосу белого песка длиной в милю. Дом и вся эта территория являлись частью разводного соглашения. Кроме того, как сообщил Джейми, ей досталось двести тысяч долларов наличными и тридцать тысяч в год в качестве алиментов.

Бетти предложила мне выпить. Я отказался — было еще только половина двенадцатого. Она спросила, не хочу ли я кофе. Может, чай со льдом? И я опять отказался. Тогда, без всяких предисловий, Бетти заявила:

— Я хочу знать, что Джейми говорил полицейским.

— О чем?

— Обо мне.

— Только то, что вы когда-то были женаты.

— Тогда почему они пришли сюда и задавали мне вопросы? Он сказал им, что я могу иметь какое-то отношение к этим убийствам?

— Нет, он не говорил.

— Я тебе не верю.

— Ты должна была бы ожидать их визита. Визит к бывшей жене представляется вполне обычной процедурой в такой ситуации…

— Нет, это не было обычной процедурой! — возразила Бетти и, рывком поднявшись с кресла, принялась шагать по комнате.

— Бетти, по телефону ты сообщила, что хочешь поговорить с адвокатом Джейми. Я здесь. И я уже сказал тебе, что Джейми не говорил…

— Тогда почему они думают, будто я могла совершить это?

— Они заявили, что так думают?

— Интересовались, где я находилась прошлой ночью.

— И что ты ответила?

— Я находилась здесь.

— Тогда о чем ты беспокоишься?

— Они хотели узнать, был ли кто-нибудь со мной. Я ответила, что со мной никого не было, я сидела тут одна и смотрела телевизор. Я женщина, у которой нет мужа, мне сорок два года. Где, черт возьми, по их мнению, я могла бы быть в воскресенье поздно вечером?

— Бетти, я все еще не понимаю, почему…

— Не понимаешь? Они выясняли, какие передачи по телевизору я смотрела. Звонила ли я кому-нибудь, и звонил ли кто-нибудь мне, в котором часу я легла спать. Что, по-твоему, это означает?

— Обычные вопросы. Если ты действительно говорила с кем-нибудь по телефону…

— Я не разговаривала, черт подери, ни с одной живой душой всю ночь! Мой телефон не очень-то часто звонит все эти дни. — Взгляд ее стал мрачным, губы поджались. — Я одинокая женщина в городе, полном разведенных и вдов. Когда мужчины могут найти себе двадцатилетнюю в баре на пляже, им не очень-то нужны…

— Я имею в виду…

— Ты имеешь в виду, что телефонный звонок подтвердил бы мое алиби?