Книга Романовы. Ошибки великой династии - Игорь Шумейко

Начальное понимание судьбы и задач России вроде бы наличествовало.

Император Николай II во время своей встречи в Ревеле с кайзером Вильгельмом II сказал, что… рассматривает укрепление и усиление влияния России в Восточной Азии как главную задачу Своего правления.

Это, конечно, линия ещё Александра III, отправившего юношу-цесаревича в знаменитую командировку по странам Дальнего Востока. И при начале главного российского дела, строительства Транссиба, Николай присутствовал как ученик. 19 мая 1891 года в Куперовской пади, близ Владивостока, цесаревич Николай торжественно провёз первую тачку земли в насыпь будущего Транссиба. И это огромный плюс ему, как человеку и как политику: не стал изобретать что-то «своё». Уж советнички, «теневые», «альтернативные» в этом случае нашлись бы мигом. Они и нашлись, позже, но вначале Николай целиком принял программу своего великого отца.

В октябре 1901 года государь говорил принцу Генриху Прусскому: « Я не хочу брать себе Корею, но никоим образом не могу допустить, чтобы японцы там прочно обосновались. Это было бы casus belli. Столкновение неизбежно; но надеюсь, что оно произойдёт не ранее, чем через четыре года – тогда у нас будет преобладание на море. Это – наш основной интерес. Сибирская железная дорога будет закончена через 5–6 лет».

Вот оно – главное Уравнение, определившее судьбу Российской империи.

Отложите на хронологическом луче (оси времени) от точки «Октябрь 1901» две даты:

Октябрь-1905 (начало Японской войны по расчётам государя),

Октябрь-1906 (готовность Транссиба, в лучшем случае, через 5 лет).

Это были примерные расчёты. Вышло же так: война началась – январь-1904. Транссиб был готов – июль-1903.

То есть дорогу Витте построил на 32 месяца раньше.

Но и войну Безобразов и Плеве и Николай спровоцировали на 21 месяц раньше. Раньше даты, к которой государь планировал в том числе достичь «преобладание на море».

Но кто же такой – этот «всадник на коне бледном»?

Безобразов Александр Михайлович (1855–1931), государственный деятель, статс-секретарь (1903). Окончил кавалерийское училище, служил в лейб-гвардейском Гусарском полку. В 1890-х годах служил в Иркутском отделении Главного управления государственного коннозаводства. Вернувшись в Петербург, в 1896-м составил записку, в которой указывал на неизбежность войны с Японией и предлагал под видом коммерческих предприятий провести мирное завоевание Кореи. Проект, несмотря на противодействие С. Ю. Витте, получил поддержку императора Николая II и привлёк необходимые частные средства. Добился учреждения на Дальнем Востоке наместничества, а в Петербурге – Особого комитета по делам Дальнего Востока, в который был назначен членом. Поражение в Русско-японской войне 1904–1905 привело к его отставке, хотя он и продолжал пользоваться доверием Николая II. После Октябрьского переворота находился в эмиграции.

Подобно истории с крадеными бриллиантами, в которую позже замешалась королева Мария-Антуанетта, что стало одним из спусковых крючков Французской революции, клубок безобразовского сюжета прикатился к нам тоже издалека.

Владивостокский купец Юлий Бринер получил у Корейского правительства лесную концессию – право вырубки лесов в верховьях реки Туманган, в бассейне реки Ялу, сроком на 20 лет. Результаты были довольно скверные, но ему удалось (наверняка не без умелого приукрашательства) перепродать всё дело очень интересной компании отставных и не совсем отставных военных. В их «Русском лесопромышленном товариществе», записанном на имя бывшего представителя России в Сеуле Н. Матюнина, распорядителем стал подполковник Генерального штаба Мадритов, привлёкший для охраны концессионных участков вождя хунхузов Линчи (Джан-джин-юани).

Вклад отставного ротмистра Безобразова заключался в обещанном «выходе на царя» через влиятельного знакомого…

И Безобразов отработал свою долю, изобразив в Петербурге из кучки дилетантов компанию «типа английской Ост-Индийской», которая будет контролировать не только экономику, но и политику Кореи.

Министр иностранных дел Муравьёв этих «концессионеров» раскусил, прогнал, но министр царского двора И. Воронцов-Дашков втайне от министра финансов Витте 26 февраля 1898 года передал Николаю II докладную записку: «Восточно-Азиатская компания создаётся не для обогащения отдельных лиц. Но для самого насаждения русских идей. В руках компании должно сосредоточиться всё влияние на общий ход дел в Корее…» – и так далее. Знакомые с «Проектами…» наших лихих 1990-х годов (тоже передаваемых на «высочайшее рассмотрение» через охранников, теннисных тренеров), со всеми этими «Обществами», где «вклад такого-то» состоит в «выходе на такого-то», могут легко представить и ту безобразовскую «контору». Деньги на владивостокский «офис» давал контр-адмирал А. М. Абаза, кузен Безобразова, тоже взятый «в дело». Этот имел хоть какое-то отношение к «бизнесу», беря взятки за заказы на постройку судов, играя на курсе рубля (заранее зная планы министерства финансов).

Мало? «Бывший посланник» Матюнин привлёк ещё старого однокашника Вонлярлярского, ранее проворовавшегося на чукотской концессии…

Но главным импульсом всей афёры была скука Николая II. Завещанный ему отцом министр Витте претворяет в жизнь винную монополию, вырванными у шинкарей, кабатчиков деньгами (24 % бюджета) проводит финансовую реформу, строит Транссиб, договаривается с китайцами, строит КВЖД, определяет всю дальневосточную политику, «важнейшую» в его царствование . Матушка, вдовствующая императрица, не щадя сыночкина самолюбия, всё время ставит в пример Александра III и велит слушаться любимого отцового министра – Витте… В общем, скука. И следствие – готовность клюнуть на любую «записку» от альтернативных товарищей.

Царь соглашается с создателями новой кампании «…типа британской “Ост-Индской”» , вносит 200 000 фунтов личной валюты, выделяет своего советника Непорожнего, на которого можно переоформить концессию, предлагает поставить во главе «фирмы» великого князя Александра Михайловича. (Познакомившись ближе с делами «фирмы», тот сбегает, но Безобразов продолжает использовать его имя.)

На великие дела Безобразов требует из казны ещё 2 миллиона рублей, и здесь встречает жёсткое сопротивление Витте по двум мотивам. Как финансист, тот, конечно, видит дыру в этой кампании дилетантов, казнокрадов, отставников. Но как человек, держащий в руках политические нити Дальнего Востока, он говорит царю прежде всего об опасности открытого участия казны, то есть Русской империи в корейских делах. Витте, получая у китайцев согласие на КВЖД, знал точно предел терпения японцев и выбрал его до дна. Его железная дорога, ось, связывающая Россию с Дальним Востоком, строится, японцы это терпят, а вот неуклюжее вступление ещё и в Корею сломает равновесие.

Министр иностранных дел Ламздорф поддерживает Витте. Безобразов разогревает кампанию в прессе, открыто заявляя, что ему мешает «презренный Витте» и «жидовский кагал» – так он почему-то именует Витте с Ламздорфом.