Книга 1917. Разгадка «русской» революции - Николай Стариков

Вместо обещанных подкреплений в этот критический для России момент на сцене вновь появляются «союзники». Краснов пишет: «Вечером из ставки в Гатчину прибыл французский генерал Ниссель. Он долго говорил с Керенским, потом пригласил меня. Я сказал Нисселю, что считаю положение безнадежным. Если бы можно было дать хоть один батальон иностранных войск, то с этим батальоном можно было бы заставить Царскосельский и Петроградский гарнизоны повиноваться правительству силой. Ниссель выслушал меня, ничего не сказал и поспешно уехал».[379]

Он мог спокойно ехать — все свои планы по разрушению России «союзники» выполнили. Но давайте зададим один вопрос: зачем французский генерал приехал к Керенскому, сидящему в Царском Селе с несколькими сотнями казаков? Узнать, как дела, можно и по телефону, да и не стоит рисковать ради этого жизнью, проезжая сквозь боевые порядки красной гвардии и революционных матросов. Неровен час — застрелит «союзного» генерала какой-нибудь не в меру горячий «братишка». Может, помощь решил французский военный атташе предложить? Она была бы очень кстати: один батальон — и вся история России пойдет по-другому. Ведь всего через несколько дней большевики предложат немцам заключить мир. Это необратимая катастрофа, и Франция этого допустить не должна. Лишиться союзника — значит усилить врага. Может, именно об этом беседует с Керенским бравый парижский генерал? Решает, как помочь Временному правительству, а с ним и самому себе?

Увы, нет. Ниссель просто уехал, ничего Краснову не сказав. А Керенский, довольно улыбаясь, развел руками:

— Вот… Я надеялся, что Ниссель своими силами поможет нам, но он заявил, что во внутренние дела России Франция вмешиваться не хочет.[380]

Представляете — вмешиваться не хочет! Живут в Париже одни фаталисты: есть у нас русские «союзники», своими костями дважды спасавшие Францию в эту войну, или нет таковых — это как карта ляжет. Бог союзников дал, Ленин забрал, ничего не поделаешь. Так мы и поверим, что рисковал жизнью генерал Ниссель только ради того, чтобы поделиться этим политическим откровением с потерявшим власть Керенским. И конечно, именно от таких новостей настроение последнего резко улучшилось.

На самом деле французский генерал за закрытыми дверями обсуждал с Керенским детали плана по его переправке в более безопасное место. Ниссель еще раз подтвердил ранее данные «союзниками» гарантии безопасности и безмятежной жизни русского горе-руководителя. Оттого и сиял, как начищенный самовар, Керенский в момент, когда должен был бы плакать. Все разговоры о помощи — не более чем спектакль, разыгранный для Краснова и других.

Уехал генерал Ниссель, а вслед за ним исчез и Керенский, под занавес назначив Краснова командующим несуществующей армией. Он растворился, оставив записку. Глава Российской демократической республики второпях написал: «Слагаю с себя звание министра-председателя, передаю все права и обязанности по этой должности в распоряжение Временного правительства. А. Керенский. 1.XI.-17 г.».[381] Если учесть, что правительство в полном составе сидело в Петропавловской крепости, то дело обстояло так: Керенский официально отрекся от власти в пользу главы нового большевистского правительства Владимира Ильича Ленина.

Конечно, акт его отречения носил уже неофициальный характер, но факт остается фактом. Вместо того чтобы призвать верные правительству силы на борьбу с узурпаторами, он просто удрал в неизвестном направлении, не оставив антибольшевистским силам никакого официального «знамени». И большевики, и борцы с ними были отныне одинаково незаконны. Единственным законным органом власти могло стать Учредительное собрание, но оно должно еще было только собраться в январе 1918-го! Именно поэтому реальная борьба с большевиками началась лишь после разгона ими «Учредиловки», а до той поры все выжидали развития событий. Так даже своим побегом Керенский последний раз помог земляку Ульянову удержаться, укрепиться в самые сложные первые недели после захвата власти.

Отчаянием и полной безнадежностью веет от мемуаров Краснова: «Ночью пришли тревожные телеграммы из Москвы и Смоленска. Там шли кровавые бои. Ни один солдат не встал за Временное правительство. Мы были одиноки и преданы всеми…»[382]

Пройдет менее года, и 13 апреля 1918 года генерал Корнилов героически погибнет во время штурма Екатеринодара частями Добровольческой армии. Уже после отступления белых тело Корнилова будет извлечено из могилы красноармейцами. Труп генерала опознают, его привезут в Екатеринодар (Краснодар) и при большом стечении народа разденут и повесят на дереве. Потом пьяные комиссары изрубят тело Лавра Георгиевича шашками, растопчут ногами, обложат соломой и сожгут. Вечная ему память!

Позднее и генерал Краснов испытает крепость и цену британского слова на собственной шкуре. Это будет много позже. Он будет выдан англичанами СССР после Второй мировой войны и повешен 17 января 1947 года в Москве, во дворе тюрьмы Лефортово.

Спустя несколько недель бывший император, а теперь гражданин Николай Романов записал в свой дневник: «17 ноября. Пятница. Такая же неприятная погода с пронизывающим ветром. Тошно читать описания в газетах того, что произошло две недели тому назад в Петрограде и в Москве! Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени».[383]

Прошло всего восемь месяцев после его отречения. Уже восемь месяцев, как в России наступило Смутное время, теперь начиналась Гражданская война…

Глава 9

Почему Ленин так торопился взять власть

Если б в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции: руководство большевистской партии помешало бы ей совершиться…

Л. Д. Троцкий

Надо спасать государство каким бы то ни было образом; антиконституционно лишь то, что ведет к его гибели.

М. Робеспьер

Свою речь на II Всероссийском съезде Советов, произнесенную сразу после захвата власти, Владимир Ильич закончил так: «В России мы сейчас должны заняться постройкой пролетарского социалистического государства. Да здравствует всемирная социалистическая революция!»

А ведь еще две недели назад Ленин писал совсем другое. Тогда его нервы были напряжены, как струна. В тот период ему удавалось все: находить новые лозунги, удачно выступать на митингах, убеждать колеблющихся и буквально за шкирку тащить их вперед к светлому будущему. Он спешил, страшно спешил. Читаем ленинское письмо с четким и ясным названием — «Большевики должны взять власть». Указаны и адресаты: Центральному комитету, Петроградскому и Московскому комитету РСДРП(б):