Книга Свет мой зеркальце, скажи… - Екатерина Риз

— Что-то я волнуюсь.

Ромка подул на меня, посмеиваясь.

— Перестань. Это всего лишь ужин.

Да уж, всего лишь ужин. Я, как только увидела дом, к которому мы подъехали, похожий на настоящий замок, ещё сильнее занервничала. Огороженная территория на окраине охраняемого, респектабельного посёлка, за забором ухоженный газон, подстриженные кустарники, а вот из деревьев — высоченные сосны. С другой стороны забора вставал сосновый бор, и от чистого воздуха кружилась голова. Мы въехали через тяжёлые ворота, мимо настоящего КПП, правда, остановились на минуту, и Рома выслушал короткий отчёт от охранника. А я в это время в зеркало на себя смотрела, накрутила на палец свободный локон, который касался щеки, губы облизала.

Машина медленно тронулась с места, мы проехали по идеально асфальтированной дороге, и вскоре оказались перед домом с лепниной и странными угловатыми выступами, как у настоящего средневекового замка. Дом двухэтажный, но смотрелся он масштабно, даже вальяжно, будто с удобством устроился у ног величественного соснового бора, под его защитой.

Практически во всех окнах горел свет, а на стоянке перед домом с десяток автомобилей.

— Ого, столько гостей?

— Половина машин Гровера.

— Зачем ему столько, если он из дома редко выходит?

— Вот сегодня и спроси.

Я дверь машины захлопнула, огляделась с интересом, полюбовалась на клумбу с пёстрыми цветочками у крыльца, после чего обратила внимание на мужа. Напомнила ему:

— Рома, жвачка.

Жвачка полетела в клумбу, но в данный момент я не захотела с ним дискутировать из-за подобного поведения. Вместо этого под руку Романа Евгеньевича взяла. Сделала один глубокий вдох, затем другой, настраиваясь, а Ромка на самом пороге взял и всё испортил. Сказал:

— Это наш первый выход в люди.

— Я знаю, — кивнула я. А он добавил:

— Вообще первый. Как мужа и жены.

И как я сама об этом не подумала? Рома ведь мне и раньше говорил, что после женитьбы родственники отказывались общаться с его женой. А где родственники, там и друзья и знакомые, привычный круг общения.

— Зачем ты мне это сказал? — пожаловалась я шёпотом.

Рома обнял меня за талию. Наклонился и на ухо проговорил:

— Всё будет хорошо. Ты у меня умница. И красавица.

Я нервно улыбнулась. Конечно, хорошо, если не считаться с тем фактом, что я, в некоторой степени, причастна к пропаже драгоценного перстня из коллекции Марка Бернардовича.

Наверное, именно поэтому я столь старательно заучивала его сложное имя. Всё ещё чувствовала свою вину.

У дверей нас встретила женщина в скучном платье, со скучной причёской и блеклой улыбкой.

— Добро пожаловать, — негромко проговорила она, распахивая перед нами дверь.

— Добрый вечер, Лидия Семёновна, — спокойно отозвался Рома. — Гости собрались?

— Да. Марк Бернардович в хорошем настроении.

— Это, без сомнения, радует. Это моя жена, Липа.

Женщина лишь на долю секунды встретилась со мной взглядом, растянула губы в подобие улыбки и проговорила:

— Приятно познакомиться. Проходите в гостиную.

Я ей кивнула. Можно было что-то сказать в ответ, но Лидия Семёновна вряд ли ждала, да и хотела от меня что-то услышать. Она поспешила от нас по коридору, скрылась за какой-то дверью, а мы с Ромой ненадолго остались вдвоём в холле. И я принялась оглядываться. Меня даже полумрак не смутил. Слишком впечатляющее убранство. Не интерьер, а именно убранство. Даже у входной двери антикварная мебель, на окне тяжёлые парчовые портьеры, на стенах картины, а в большой вазе на полу живые розы на длинных стеблях.

— Сколько ты говоришь, ему лет? — шёпотом спросила у Романа Евгеньевича.

Тот плечами пожал, вполне равнодушно.

— На вид лет сто двадцать.

Я ткнула его кулаком в живот и шикнула. Вдруг кто услышит?

Мы прошли к дверям гостиной, за ними слышались негромкие голоса. А меня настолько интересовало и интриговало то, что я видела вокруг, что я на людей взглянула не сразу. Как только мы порог переступили, мой взгляд окинул просторную комнату, впитывая атмосферу.

Тёмные стены с уникальной тканевой отделкой, мебель на гнутых ножках, полированная сверкающая горка, рояль у окна, а напротив камин. Который сейчас, правда, не горел. Лето всё-таки. Но я попыталась представить, как отблески огня скачут по стенам, отражаются в хрустале люстры и полированной поверхности мебели. И только одного я никак не могла понять: как в таком доме жить можно? С его сокровищами, картинами, хрусталём и припрятанными драгоценностями. Нужно, на самом деле, быть Кощеем, охранять всё это изо дня в день, пересчитывать и чахнуть над златом.

— А вот и Роман. Где тебя черти носили, мальчик? — услышала неприятное кряхтение, наконец, перестала оглядываться, и сосредоточилась на этом голосе. Нашла взглядом его владельца.

Удивительно, но Марк Бернардович оказался щуплым, бесцветным человечком, он сидел, точнее, даже возлежал на диване, как Рома и говорил, обложенный атласными подушками. В белоснежной рубашке, в жилетке и бабочке, волосы были старательно зачёсаны назад и, кажется, припудрены. На носу круглые очки, из-за которых смотрели маленькие, недовольные глазки, а губы были капризно поджаты. Он смотрел на нас с Романом Евгеньевичем без всякой радости и намёка на гостеприимство. А моего мужа, тридцати шестилетнего здоровяка с ростом под два метра, снисходительно называл «мальчиком». Всё это было весьма любопытно.

Рома же на «мальчика» не обиделся, а недовольный тон старика легко проигнорировал.

— Пробки, Марк Бернардович. Немного постояли на выезде. Всем добрый вечер.

В комнате оказалось не много гостей, всего лишь шесть человек. Пара в возрасте, женщина в неопрятном брючном костюме и с тёмной копной на голове, и ещё худой мужчина, читавший в кресле у окна газету и ни на кого не обращавший внимания. Даже когда мы с Ромой в комнате появились, он головы не повернул, только страницу перевернул.

— А кто это с тобой? Её привёл?

«Её» прозвучало настолько многозначительно, что я в первый момент даже любопытство почувствовала: кого это Рома с собой привёл? А потом поняла, что это про меня.

Я на Ромку в растерянности глянула, а тот незаметно сжал мою руку.

— Вы же хотели познакомиться с моей женой.

— Галя на неё жаловалась. А когда женщины друг на друга жалуются, это всегда любопытно.

— Марк, не выдумывай, — вдруг заговорила одна из женщин. — Я тебе не жаловалась.

— Ну, не мне, мужу своему. А он у тебя болтун.

— Вот и мне досталось, — хмыкнул неожиданно мужчина с газетой. Оказывается, мужем был именно он, а не тот плотный мужчина с костюме-тройке рядом с женщиной.