Книга Дальневосточный штиль - Владимир Мясоедов

Из-за травмы ауры много силы зачерпнуть не удавалось, но какой-то эффект все-таки был! Во всяком случае, Олег очень хотел так думать. Затем набросил на себя чары обезболивания, чтобы не отключиться от неизбежно полученных травм. Хотел было еще и магический барьер какой-нибудь создать перед собой, но уже не успевал. В последние секунды целитель успел лишь порадоваться тому, что падает не на камни, а в крону большой елки. А может, сосны или какого-нибудь кедра. Ветви могли амортизировать падающее тело, а уж если под ними окажется глубокий слой снега, в лесу еще только-только начинающего таять, то будет и совсем хорошо!

Конечно, следовало учитывать риск оказаться пропоротым каким-нибудь суком, вошедшим под неудачным углом… Но целитель счел риск приемлемым. Форменная бронированная куртка, рассчитанная на противостояние вражеским мечам или когтям чудовищ, могла бы сейчас очень пригодиться. Но, увы, одежда пала в недавнем бою на улицах Шанхая. Хорошо хоть он сейчас не голый летит, для замотанного в бинты раненого русского китайцы не пожалели какой-то пижамы со штанами: судя по их потрепанному виду, годных либо пациентам, либо ближайшему огородному пугалу.

Эпилог

С громким треском лесную крону пробило человеческим телом. Удар, которого падающий волшебник ждал лишь считаные десятки секунд, для него растянувшиеся едва ли не в вечность, ощутить толком не получилось. Вот он еще летит, а вот уже по щекам хлещут еловые ветки, невероятно жесткие и колючие, несмотря на прижатые к лицу руки, пытающиеся защитить единственный глаз. А потом стало очень холодно, поскольку снег был в прямом смысле слова везде.

— Жив, — раздалось секунд через двадцать под сводами леса. Уверенно констатировать данный факт у волшебника получилось вздоха только после третьего. — Руки шевелятся, ноги тоже, следовательно, позвоночник в порядке. Уже неплохо.

Хриплый смех, раздавшийся из недр сугроба, оборвался, едва начавшись. Выражать свою бурную радость боевому магу было больно. Кажется, он смутно помнил, как во время падения его правый бок познакомился с какой-то очень толстой веткой. И переломил ее к чертям собачьим. Похоже, для ребер чародея это тоже без последствий не осталось.

— Холодно, одежда — в лоскуты, заноз больше, чем иголок у ежика… — со стоном жертва экстремального приземления начала подниматься из сугроба, местами окрашенного кровью. Впрочем, по большей части текла она из участков содранной кожи. Дышать было крайне тяжело, но в остальном начинающий чародей отделался легким испугом… Ладно, очень тяжелым испугом. Впрочем, если простые физические травмы не убивали целителей в первые пять минут, то дальше в девяти случаях из десяти о них можно было забыть к следующему утру. — А еще без припасов и оружия, если жезла не считать, посреди весенней сибирской тайги. И печать, как и у всех пропавших без вести в бою, активируют на убийство носителя ровно через месяц, если в ближайшую военную часть за это время не попаду. Для полного счастья не хватает только кого-нибудь прямо у меня за спиной с большими зуба… Да вы издеваетесь!..

Кто такие «вы», оракул-самоучка представлял себе крайне смутно, зато благодаря своему дару он совершенно твердо знал нечто другое. Всего в паре метров от него что-то есть. И зубы у этого «чего-то» ну просто очень большие!

— А-а-а! — Стремительно развернувшись на месте, чародей действительно увидел вплотную к себе оскал челюстей, в которых тот же мамонт-лич мог поместиться целиком. И отреагировал на них полагающимся образом. Испуганно закричал: — А-а-а… Ага. Все в порядке, я счастлив. Нет, правда!

В двух метрах от него скалил треугольные метровые зубы исполинский вытянутый череп, бывший раза в четыре больше боевого мага. Чуть дальше едва-едва пробивались из-под снега относительно небольшие шейные позвонки, всего-то в человеческий рост. А крепились они к исполинскому костяку, от которого исходили еще два подобных образования. В любом другом месте такой объект было бы заметно с расстояния в десятки километров, но зеленое море сибирской тайги могло скрыть и нечто большее, чем останки реликтового трехголового дракона. Тем более наполовину кем-то сточенные. Большей части спинного хребта, крыльев и лап уже не имелось, да и из черепов кто-то вырезал здоровенные куски, оставив после себя множество дыр, явно не предусмотренных природой.

— Вот, значит, где мамонт-лич брал материал для своих магоустойчивых костяных конструктов. Надо место запомнить да сделать наводку кому-нибудь, кто сюда способен экспедицию за халявным материалом для артефакторики организовать. Хоть тем же родственникам Стефана.

Человек, морщась от боли в сломанных ребрах и хрустя снегом, зашагал вперед. Он не мог назвать себя великим следопытом или знатоком свойств магических материалов, однако ему казалось, что лежащие перед ним останки — относительно свежие. Ну, может, им лет пять-шесть. Составляющие опорной системы магического ящера, бесспорно, не сдались бы зубам обычных зверей, так как по своей прочности не сильно отличались от закаленной стали. И то в лучшую сторону. Но в Сибири более чем хватало волшебных трупоедов и хищников. К тому же сквозь останки еще не начали прорастать деревья. Следовательно, слухи о вымирании данного вида сильно преувеличены, если только перед ним сейчас не лежит последний представитель трехголовых драконов.

— Что ж, как минимум хорошим костяным кинжалом я обеспечен. Или не мелочиться и выбивать сразу клык, чтобы на двуручный меч хватило? Опять же можно будет его выгодно продать, если выберусь. Нет, не «если», а «когда». И лучше бы мне выбраться к людям намного раньше окончания положенного уставом месяца. А не то Анжела точно прибьет.