Книга Северная Корея - Олег Кирьянов

Про соперничество и особо «нежные» отношения японцев и корейцев сказано было уже очень много. Единая Корея, пройдя неизбежный после объединения кризисный период, в перспективе станет более мощной в военном и экономическом плане державой и более грозным конкурентом для Страны восходящего солнца.

У России, пожалуй, самая отстраненная позиция. Да, опасения схожи с китайскими — и базы США на границе, и возможные территориальные претензии, — но в целом все это воспринимается максимально безболезненно. А потому России, скорее всего, просто все равно, а при определенном раскладе ей объединение полуострова и вовсе выгодно, так как более мощная Корея может стать союзником в деле развития Дальнего Востока РФ. Хотя и тут есть определенные вопросы…

В итоге если брать суровый мир реальной политики, то очень трудно убедить окружающие страны в том, что они выиграют от объединения двух Корей. Напротив, все опасаются эскалации конфликтов. Конечно, могущественные державы повторяют мантру «о необходимости воссоединения корейской нации», но если говорить откровенно, то на деле они в лучшем случае не будут мешать, а скорее станут создавать препятствия на этом пути. И не потому, что корейцев в мире не любят, а потому, что все заботятся в первую очередь о своих интересах, а не о чужих.

Впрочем, как мне видится, препятствия создают не столько другие страны, сколько сами корейцы. Они уже давно стали двумя разными народами. Язык — да, один и тот же, но диалекты все же различаются, совсем иной интонационный рисунок. Более того, хватает и расхождений в лексике: южане активно заимствуют американизмы, северяне следят за чистотой исконного языка. Семьдесят лет раздельной жизни неизбежно наложили свой отпечаток. Если вы знаете корейский, то после нескольких фраз язык вы безошибочно определите, кто перед вами, северянин или южанин. В 2016 году южнокорейские ученые-лингвисты сравнили два крупных словаря лексики Юга и Севера. Результаты говорят сами за себя: в обычной лексике есть различия в тридцати восьми процентов слов, а в специализированной — в шестидесяти шести! То есть, проще говоря, в обычном разговоре южанина и северянина каждое третье слово будет отличаться. Если же разговаривать на профессиональные темы будут специалисты, то из трех слов отличаться будут целых два! Не случайно северокорейцы, когда просили привезти им книги по сельскому хозяйству, языкознанию или другим предметам, всегда подчеркивали: «Только южнокорейские книги не везите, нам их трудно понять. Лучше уж на английском». Сначала мне казалось, что дело в гордости: мол, не будем у южан учиться. Однако на деле все намного проще: современным жителям полуострова проще общаться друг с другом на английском языке, чем на некогда родном, корейском.

Корейцы Севера и Юга уже и выглядят по-разному, и чем дальше, тем отличий больше. Южане в среднем на восемь — одиннадцать сантиметров выше северян, а это такая разница, которая уже бросается в глаза. Отличаются они и цветом кожи. Понятно, что одежда тоже разная, но это дело поправимое, а вот рост не изменишь.

Что искренне думают об объединении северяне, сказать трудно, так как они не будут критиковать линию партии и правительства, которые формально выступают за объединение. Но двойственность отношения хорошо прослеживается у более свободных в этом плане южан. Если спросить открыто: «Вы хотите объединения?», то, скорее всего, услышите: «Да!» Но задайте тогда своему собеседнику пару-тройку каверзных вопросов, например: «Согласны ли вы на объединение, если вашей стране и вам лично придется пожертвовать солидные суммы?» Тогда вы услышите совершенно иной ответ: «Вообще-то объединяться надо, но давайте это отложим на будущее…»

Проблема в том, что молодежь Юга все меньше и меньше настроена на объединение. Эта проблема явно не в списке приоритетных для молодых южнокорейцев. Про северян судить трудно, но вполне возможно, что на деле и их возможное объединение волнует мало, хотя на словах они постоянно говорят о его необходимости. Молодые корейцы Юга и Севера родились и выросли в атмосфере изоляции, друг о друге они получали лишь отрывочную, непроверенную информацию, на которую в подавляющем большинстве случаев влиял политический настрой правительств. Настрой этот, как мы знаем, чаще всего был враждебный со всеми вытекающими последствиями. Говоря проще, молодые южане и северяне ничего не знают друг о друге, а если и знают, то знания эти совершенно оторваны от реальности. Это справедливо для обеих сторон.

От молодых южан мне неоднократно доводилось слышать: «Я боюсь Северную Корею и вообще не хочу с ними объединяться. Пусть живут, как хотят, только нас не трогают!» Это и понятно, контактов нет, люди давным-давно стали чужими друг другу, хотя некогда и принадлежали к одной нации.

Более того, обе стороны все чаще демонстрируют апатию, пассивность, зачастую они уже совершенно искренне ничего не хотят знать о братьях по крови. Северяне часто отказывались смотреть фотографии с Юга, говоря: «А зачем мне это?» На схожую реакцию наталкивался я и у южан: посмотрят несколько снимков, а потом зевать начинают.

Эта тенденция очень хорошо сейчас прослеживается в южнокорейских вузах. Университеты Юга с каждым годом все чаще и чаще отказываются от специализаций, связанных с Северной Кореей. Студенты попросту не идут на соответствующие факультеты, а потому они попросту становятся убыточными. Лучше уж расширять китайские и английские группы. А причина непопулярности проста — шансов на реальную работу, связанную с Севером, немного, а если таковая и найдется, то вряд ли будет достойно оплачиваться.

Если говорить про реалии жизни за границей, то северяне, наверное, лучше всего знают о жизни китайцев, южане — американцев, японцев, но друг о друге они не имеют ни малейшего представления.

Отдаление хорошо чувствуется во время встреч разделенных семей. Те, кто реально помнит своих родственников из «другой Кореи», уже либо глубокие старики, либо давно умерли. По оценкам экспертов, пройдет еще максимум десять — пятнадцать лет, и в живых не останется ни одного человека, кто бы жил в объединенной Корее.

Корейцы любят говорить, что они «единственная на планете разделенная нация», а потому утверждают, что в итоге объединение состоится, правда, надеются, что произойдет оно само собой и абсолютно безболезненно. При этом они забывают про Германию и Австрию, Россию и Украину и целый ряд других стран, народы которых некогда были едины, но затем, будучи разделенными по тем или иным причинам, в итоге пришли к выводу, что лучше жить отдельно.

В случае с Кореей вера в то, что все как-нибудь само произойдет, чревата тем, что в итоге не произойдет ничего. Север наверняка понимает, что сам на своих условиях не сможет присоединить Юг, который в итоге поглотит КНДР. А потому для руководства Севера оптимальное решение — сохранить раздел и попытаться улучшить свою собственную экономическую и социальную ситуацию.

Южане, может, и способны подмять под себя Север, но они не готовятся к объединению. Более того, психологически южане уже чувствуют себя другим народом, отличным от северян.

Это сугубо мое личное впечатление, возможно и ошибочное, но время, как мне кажется, работает не на корейское объединение. Проблема в том, что при постоянных громких заявлениях о грядущем воссоединении что одна, что другая Корея по факту не делают для этого ровным счетом ничего, они не пытаются стать ближе, получше узнать друг друга. Наоборот, Юг и Север все больше и больше отдаляются друг от друга. Корейцы часто любят кивать на козни других стран, которые не хотят их объединения. В целом это правда, соседние державы побаиваются единую Корею, но, к сожалению, ситуация такова, что корейцы прекрасно справляются с окончательным разделом нации и без иностранных «заговорщиков». Если говорить прямо, то Север просто пытается выжить, причем выжить самостоятельно, а Юг в лучшем случае ждет коллапса КНДР, но при этом не понимает или отказывается осознавать масштаб проблем, с которыми столкнется, если режим Северной Кореи действительно рухнет и к пятидесятимиллионому населению Юга присоединятся двадцать пять миллионов северян.