Книга Первый день – последний день творенья (сборник) - Анатолий Приставкин

– Всех не дождешься, – отмахнулась она, глядя с мягким любопытством на отца. – Ваше место не тут. Разлетелись, будто семена. От Семеновны… – Она засмеялась светло и добродушно такому странному сочетанию: «Семена от Семеновны» – и, оглядываясь, добавила: – А меня уж своя земля погреет… Глянь, какая широта!

Кладбище действительно было высоко, за соснами виднелись деревья, поля, а над дальним лесом спокойное небо. На приставкинской сосне (ее тоже так называли) наверху была привязана выжженная изнутри колода дерева для пчел, чтобы не сбежали во время роения. На склонах росла черника с земляникой, свистели птицы. Густо рос на полянах щавель. И как-то понятно стало вдруг – родина, хотя это слово не произносили здесь.

Я подумал, что, если бы отец попал сюда раньше, может, по-другому бы у него сложилась жизнь. Ведь что-то переменилось в нем, стало лучше, при соприкосновении со своим детством, с землей предков, с Птушенькой, которая была сама как корень жизни.

Мы допили самогон, возвращались в деревню пешком. Дядя Викентий нес обратно лопату и все оглядывался, запоминая место.

Назавтра мы уезжали. Птушенька вышла нас провожать. Она поцеловала отца, просила приезжать его и дядю Викентия. Но, кажется, не верила, что это будет скоро.

– Приедем, Егоровна!.. Соберемся и приедем, верно говорю.

Она стояла на траве и, прикрывая рукой глаза, смотрела, как мы залезаем в машину.

Занятые посадкой, отец и дядя Викентий теперь не обращали на нее внимания. Только отъехав, стали оглядываться и махать из окна. Птушенька смотрела на нас, едва ссутулившись. О чем она думала, глядя нам вслед, мне никогда не узнать.

Спасское – Москва. 1964–1966 гг.