Книга Обольститель - Виктория Холт

* * *

Карлтон-хаус. Собственный дом.

Принц не мог дождаться дня, когда он вступит в права владения.

Он прибыл туда с группой друзей; они стремительно поднялись по лестнице, стали осматривать комнаты. К изящному бархатному камзолу принца пристала паутина, крысы разбегались в стороны. По полу ползали жуки. На стенах виднелись пятна плесени; когда кто-то хлопал дверью, с потолка сыпалась штукатурка.

Принц остановился в саду среди разбитых статуй и сложил руки на груди.

— Это развалины,— сказал он,— но я никогда не видел дома, который сулит такие возможности. Через несколько месяцев Карлтон-хаус станет самой красивой резиденцией в городе.

Он привез Джорджиану, герцогиню Девонширскую, осмотреть здание. Она разделила его энтузиазм. Переходя из комнаты в комнату, она прикидывала, какая мебель здесь понадобится.

— Нам нужен архитектор Генрих Холланд,— предложил принц,— а внутренней отделкой займется француз Гобер. Одно я знаю точно: проволочки не будет.

Так оно и оказалось. Принцу докладывали о ходе работы, которая двигалась очень быстро.

Денег не жалели. К чему скупиться? Ведь речь шла о жилище для принца Уэльского, которому парламент выделил тридцать девять тысяч фунтов на погашение долгов.

Принц был счастлив и взволнован.

Он посетил своего дядю Камберленда, имевшего дом у моря; Георгу очень понравилось это место — Брайтхелмстоун, сокращенно — Брайтон. Он наблюдал за перестройкой Карлтон-хауса, придумывал себе новые наряды, танцевал, пил с людьми вроде Фокса и Шеридана, занимался любовью со своими подругами, играл в азартные игры, участвовал в скачках, присутствовал на боксерских поединках и ездил в Брайтон. Он спроектировал собственный фаэтон, в который всегда впрягали трех коней — они располагались один за другим, форейтор сидел верхом на первом, а принц правил двумя остальными. Это был самый быстрый экипаж в стране.

Художники, торговцы шелком и бархатом, портные, скорняки, сапожники ежедневно посещали принца. Он проектировал с Гобером колонны из порфира, которые хотел установить в холле, выбирал желтые китайские шелка для драпировки стен гостиной, оборудовал ванную, примыкавшую к его спальне.

Все запланированные принцем изменения не могли быть завершены к его двадцать первому дню рождения, но к этому времени следовало сделать так, чтобы в Карлтон-хаусе можно было жить. И эта работа будет выполнена.

Принц был удовлетворен. Даже когда приняли решение, что он будет получать шестьдесят две тысячи фунтов в год вместо ста, он не слишком расстроился. Он продолжит перестройку Карлтон-хауса, уже живя там. Наконец его мечта осуществилась. Он получил собственный дом. Обрел независимость. Теперь он будет делать, что захочет. Даже король не сможет сдерживать принца Уэльского.

* * *

В ноябре 1783 года, через три месяца после своего двадцать первого дня рождения, принц занял место в Палате лордов.

Казалось, весь Лондон вышел посмотреть, как он едет верхом по улицам из Карлтон-хауса.

Зрелище стоило того. Принц выглядел потрясающе в черном бархате, расшитом золотыми нитями и усыпанном розовыми блестками; каблуки его туфель также были розовыми; тщательно уложенные вьющиеся волосы блестели на солнце. Люди неистово приветствовали его. Их интересовала работа, шедшая в Карлтон-хаусе. Принц проявлял экстравагантность, но это обеспечивало работой многочисленных строителей, торговцев шелками и бархатом, портных, парикмахеров, которые расхваливали принца. Он вводил новую моду, а это способствовало торговле.

Лорды в традиционных алых мантиях, отороченных горностаевым мехом, были изумлены необычным, но весьма эффектным обликом принца.

Его первая речь была встречена аплодисментами. Он верил в то, что внимание всех прогрессивно мыслящих людей обращено на него.

Он заявил, что любовь, дружба и расположение народа дают ему жизненную энергию. Он обещал никогда не пренебрегать интересами людей.

Покинув Палату лордов, он отправился в Палату общин, где его друг Фокс выступал в поддержку ост-индского билля, согласно которому компания попадала под юрисдикцию назначаемых правительством директоров.

Фокс, автор этого билля, страстно защищал его, но получил сильный отпор от молодого Уильяма Питта, двадцатичетырехлетнего молодого человека, обладавшего энергией и умом своего отца, Питта-старшего. Принц знал, что за молодым Питтом следует присматривать, потому что король благоволил к нему — в значительной мере как к оппоненту Фокса.

Когда принц вошел в Палату общин и занял место на галерее, все присутствующие посмотрели на него — и не только из-за его черного бархата с розовыми блестками, а потому что это было жестом. Он пришел послушать мистера Фокса, поаплодировать мистеру Фоксу и показать парламенту, что он — союзник мистера Фокса в борьбе с его врагами, пусть даже их возглавляет король.

* * *

Фокс окинул печальным взглядом свое жилье на Сент-Джеймс. Чтобы выиграть эти выборы, придется продать всю оставшуюся мебель. Он не мог больше отбиваться от кредиторов; его игорные долги были огромными. Для вестминстерских выборов нужны деньги.

Он не мог отказаться от борьбы. Он должен дать бой противникам.

Это был один из тех редких моментов, когда он заставил себя думать о деньгах. Везучий принц Уэльский, грустно подумал он. Парламент заботится о его долгах.

Но больше всего на свете Фокс любил борьбу — поэтому он свяжется с торговцами недвижимостью и продаст дом. И что потом? Он доверится судьбе, которая пока что серьезно его не подводила.

Коалиционное правительство распалось из-за ост-индского билля, который прошел Палату общин, но был отклонен Палатой лордов. Фокс знал, как это произошло. Король направил лорду Темплу письмо, в котором просил известить всех о том, что он будет считать своим личным врагом каждого, кто проголосует за принятие билля. Хотя не все лорды испугались этой угрозы, билль все же не прошел с минимальной разницей голосов; это привело к падению правительства. С какой радостью король приказал Фоксу и Норту вернуть их государственные печати!

Затем король вызвал молодого Уильяма Питта и назначил его премьер-министром.

Нами будет управлять школьник,— так прокомментировали это событие, поскольку Питту исполнилось двадцать четыре года.

Но он был сыном великого Питта и уже продемонстрировал унаследованные от отца способности.

А потом... Питт потребовал роспуска парламента — результатом этого стали выборы, поражение на которых было бы непозволительной роскошью для Фокса.

Когда он сидел и ломал голову над тем, куда сможет податься после продажи дома, слуга доложил о прибытии посетителя.

Он встал, чтобы поприветствовать миссис Армистед.

Она выглядела весьма элегантно, ничем не напоминая служанку.