Книга Бледный всадник, Черный Валет - Андрей Дашков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я тебя вызвал, – обратился Барон к священнику. – Твои условия?
– ТВОИ условия, старик. Для тебя я сделаю исключение.
– На ножах. Круг – десять шагов. Без правил. До смерти. Победитель забирает сердце. Ты принимаешь мои условия?
– Да, – безразлично подтвердил поп. – Твой дублер слепой?
– Он слышит, как клинок трется об воздух. Он видит истинные тени. Он чует запах твоих намерений. Он принес мне тринадцать сердец, и это были храбрые сердца… Я обязан был предупредить тебя. Спасибо за то, что принял мой вызов. Умри с миром, божий человек!
Последнее было сказано со скрытой насмешкой. Священник знал, зачем цыгану его сердце. И какой тогда уж мир?
Тем не менее поп кивнул в ответ и поднял правую руку.
(«Запах намерений»? Черта с два! Если бы дублер действительно догадывался о его намерениях, то сделал бы ноги. А может быть, поступить таким образом слепому мешала неправильно понятая верность. Или, другими словами, рабская привязанность. В общем, нерасторжимая при жизни связь с хозяином…
С лица священника не сходила презрительная ухмылка. Почему, почему они не любят Бога так же сильно, как тех, кто превращает их в баранов или цепных псов?!)
Он не оглядывался через плечо. Феникс двигался бесшумно.
Пока Черный Валет приближался, священник жадно смотрел на то, как меняются лица мужчин, и на то, как перепуганные цыганки прячут вопящих детей.
* * *
– Кто это? – спросил Барон после длительного молчания.
На долгом веку ему довелось видеть всякое. В течение пятидесяти лет он возил с собой уродцев, карликов и мутантов, собирая их по всему свету для своего шокирующего шоу.
Но сейчас перед ним был не уродец и далеко не карлик. Цыган будто вернулся в недавний ночной кошмар. В том кошмаре смерть приходила к нему не одна. У нее тоже был свой дублер – обезображенное черное существо, и тень его падала на ту самую красивую белую башню вечного покоя, от одного вида которой сладко замирало сердце. Туда рвалась уставшая, измученная долгими странствиями и незримой борьбой душа цыгана, но существо, сторожившее башню, знало свое черное дело…
– Мой дублер, – ответил священник. – Разве ты не спрашивал о нем?
– Откуда он? – Барон задал ненужный вопрос. Его губы подрагивали, выдавая неконтролируемый глубинный ужас.
– А как ты думаешь? – с нескрываемой издевкой произнес священник. Настал его черед смеяться. – Скажи мне, старик! Ты ведь ни во что не веришь, кроме своих духов и дурацкого зеркала. Видел ли ты в зеркале ЕГО лицо? Прокляни его теперь – если сможешь!..
Представление закончилось. И кодекс больше не действовал. Старый цыган издал хриплый гортанный звук, похожий на крик ворона.
Но за мгновение до этого священник, не открывая рта, отдал СВОЙ приказ.
* * *
Нет, род человеческий был неисправим. Поп еще раз убедился в этом. Люди понимали только один язык – язык силы – и ведали только один настоящий страх – страх физической смерти.
«НАКАЖИ ИХ!» – приказал священник Черному Валету.
После чего с великолепной невозмутимостью повернулся спиной к обреченным, не опасаясь выстрела или удара ножом между лопаток, и зашагал к центру города.
Он знал, что Феникс догонит его очень скоро. А к шуму, который создавали смертоносные игрушки, он уже привык.
Гришка просидел в бункере до утра и посмотрел «Молчание» дважды. Жадно сожрал его, как изголодавшийся пес – большой и жирный кусок мяса. Заодно проглотил довесок – фрагменты длительностью в доли секунды, которых не зафиксировало его сознание (скрытую рекламу достоинств Большой Мамы), – и у него случился заворот мозгов.
Вместе с Заблудой-младшим от того же недуга пострадали Жирняга, судья Чреватый и помощники Начальника, исключая Рыжего. Рыжий отсутствовал по неизвестной причине. Впрочем, причина была как нельзя более уважительная: обломки его личности превратились в пояс астероидов, вращавшихся в вечном мраке вокруг прекрасной планеты с женским именем Полина.
…Снаружи уже светлело, когда Начальник слез с дивана и в третий раз за ночь произнес финальную фразу из реликтового фильма: «Сегодня у меня на обед один старый друг». И никто не удивился…
Дальше все они действовали словно слаженная команда дрессированных обезьян. Вскрыли склад с неприкосновенным запасом и вооружились до зубов. Даже Жирняга умудрился напялить на себя деревянную кобуру с «маузером» (если судить по полустершейся надписи, выгравированной на металлической пластине, «маузер» был то ли сделан, то ли подарен кому-то в 1920 году неким командармом Тухачевским). Расконсервировали реактивный гранатомет и последний ящик с гранатами к нему. Глядя на гранаты, Заблуда умилялся. «Малышки» лежали ровными рядами, как близнецы в колыбели. Дождались все-таки своего часа!
За окнами были заморозки, и сыпал первый мелкий снег. Природа готовила очередную смену декораций. Холодно жить, зябко умирать…
Ближайшие Гришкины соратники заняли круговую оборону, благо с верхнего этажа просматривались все подступы к центральной площади, покрытой нетронутым снегом и оттого ровной и стерильной, будто операционный стол.
Загудел рельс. По сигналу общей тревоги к дому Начальника стекались его люди, оставшиеся в живых. Вызвали даже тюремную охрану. Всего собралось человек тридцать, не больше. Слух о бойне на западной окраине уже пронесся, завяз в ушах, пустил корни в сером веществе. Желающих стать свидетелями нового спектакля оказалось мало.
* * *
Заблуда-младший уже ни о чем не беспокоился. Он был идеальным солдатом. Он просто ждал. В известном смысле ему повезло – сегодня он увидит лицо смерти. Многим не удалось даже этого – они были ослеплены и обмануты собственным ужасом. Он не знал, кто появится в городе: кочующая банда маньяков-анархистов, мутанты-людоеды с берегов Припяти, фанатичные и патологически жестокие воины Столетнего Джихада, уроды из Черной Лаборатории или заговорщики из числа жителей Ина, которых он все же проглядел (например, «Декабристы», прикормленные Жирнягой посредством фонда «За сохранение и развитие культуры»). Но даже на одну секунду полного отвяза Гришка не мог представить себе, что это будет тот самый поджаренный ублюдок, которого он прикончил возле «Олхозника»!
Еще не различая деталей, он узнал фигуру, возникшую в конце улицы. И почувствовал кое-что ужасное. Притяжение мертвечины. Призыв с ТОЙ стороны…
Не отрывая взгляда от «гостя», Гришка потянулся за снайперской винтовкой. Он не успел прицелиться. Пистолетная пуля поразила его в прищуренный левый глаз.
И кстати: у смерти вообще не оказалось лица.
* * *
Жирняга прожил ненамного дольше Начальника. Передвижной прицел «маузера» был насечен для стрельбы на расстояние до 1000 метров. Нереальная отметка. Впрочем, пережаренный «цыпленок» находился гораздо ближе.
