Книга Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950-1350 гг. - Роберт Бартлетт

Послушание и тип обрядового культа, о которых идет речь, были, естественно, римскими. Надо всеми епископами стоял папа римский. Образцом для всех церквей был конкретный, установленный Римом порядок совершения службы. «Рим — … глава мира», а «Римская церковь обладает высшей властью и направляет весь христианский мир». Признававшие эти претензии Рима на церковное верховенство территории и народы и включал римско-католический мир — мир латинского христианства. Если говорить о различиях между Ранним и Высоким средневековьем, то отчасти они состояли в том, какое значение придавалось этим притязаниям Рима и насколько успешно они реализовались. Папство с самого начала возведения христианства в ранг официальной религии, то есть со времен Константина, неизменно сохраняло положение идейного центра и высшей церковной инстанции, однако с XI века средства и методы поддержания этого положения претерпевали существенные изменения. Начиная с реформаторского движения середины и конца XI века власть римского папы крепла, решения Рима претворялись с большей настойчивостью, а единообразие обрядового цикла проявлялось все сильнее. Одним из последствий этого явился рост католического самосознания. Поклонение св. Петру, подчинение власти папы и неукоснительное соблюдение определенных форм культа и церковной организации усиливались и переплетались все теснее. Самоопределение людей Высокого Средневековья неотделимо от постулатов и организационных структур Римской церкви. Тот, кто стоял у руля «Святой римской церкви» (Sancta Romana ecclesia), мог на законном основании требовать послушания от «народа христианского» (populus christianus), который, в свою очередь, все чаще осознавал себя таковым. Одним из наиболее тонких вопросов рассматриваемой нами экспансии является соотношение между этим самоопределением и особенностями социального, экономического и военного положения людей средневековой Европы, которое мы можем восстановить на основе сохранившихся источников.

Джон Манди точно подметил, что «с григорианской эпохи и вплоть до кризиса XIV–XV веков развитие Европы проходило под воздействием бессистемного, в редких случаях осознанного, но вполне реального альянса европейской знати с престолом св. Петра». В этом заключается если не вся правда, то ее часть. Любой читатель «Регистра» папы Григория VII (1073–1085), основателя папской монархии Высокого Средневековья, убедится, что концепция Манди имеет под собой все основания. В этом документе, вышедшем из самого сердца реформированного папства, сохранились послания, свидетельствующие об установлении и развитии связей между папой римским и знатью Италии и других стран Европы. «Регистр» открывается триумфальными словами: «Regnante domino nostro Iesu Christo…» Через 200 с лишним томов целостность реестра нарушается, в документах начинает угадываться сумятица и запустение, отражающие хаос последних лет правления папы Григория. В промежутке же неоднократно встречаются распоряжения, увещания и уговоры, обращенные к существующим или потенциальным союзникам в лице знати.

Некоторые из таких альянсов уходили корнями во времена, предшествующие понтификату Григория. Из его послания «к князьям, желающим предпринять экспедицию в Испанию», например, ясно, что между папством и аристократией северной Франции уже при предшественнике Григория были заключены официальные соглашения, в которых детально оговаривались условия завоевания Пиренейского полуострова у мусульман. Союз между Римом и великими итальянскими аристократками Беатрисой и Матильдой Тосканскими, «возлюбленными дочерьми св. Петра», а также узы вассальной верности, связывавшие нормандского князя Ричарда Капуанского с Римской церковью, тоже были политическим наследием предшествующих пап. Но и здесь, как и во многом другом, реформатор Григорий не просто взял уже имеющееся, но придал ему новую энергию и преобразовал.

Инициативы по установлению контактов между Римом и знатными правителями христианского мира могли исходить от разных сторон. Любой альянс предполагает наличие взаимных интересов.

Например, в датированном сентябрем 1073 года письме Григория герцогу Швабскому Рудольфу после похвалы за «любовь и почет в отношении Святой Римской церкви» идет ссылка на послания герцога Григорию по поводу надлежащих отношений между церковными и королевскими властями. Получается, что Рудольф и прежде поддерживал с папой контакт и, возможно, рассчитывал извлечь для себя какую-то выгоду из прямых связей с Римом. Природа взаимного интереса между немецким герцогом и папой-реформатором угадывается из намеков, содержащихся во второй части послания Григория. Папа не только сообщает Рудольфу, что не держит зла на немецкого короля Генриха IV, но и пишет, что вообще хотел бы ни к кому не испытывать зла. Такое несколько зловещее выражение доброй воли он завершает словами о том, что намерен обсудить вопрос гармонии между церковной и королевской властью с Рудольфом, Беатрисой Тосканской и «другими богобоязненными правителями»: «Засим взываем к Вашему Благоразумию, дабы Вы всегда стремились ко все большей верности св. Петру и без промедления припадали к его святыням, как для молитвы, так и для того, чтобы обдумать этот крайне важный вопрос». Через четыре года Рудольф был избран на царство, одержав победу над Генрихом IV, а Григорий всячески подчеркивал, что он «не оказывал поддержку ни одной из сторон, и только справедливость решила исход дела», то есть, по его мнению, справедливость оказалась на стороне Рудольфа. В марте 1080 года он признал Рудольфа королем и пожаловал его сподвижникам отпущение всех грехов. Некогда весьма туманно очерченная дружба вылилась в продвижение на трон и священную войну.

Связи между феодалами к северу и югу от Альп, оппозиционно настроенными по отношению к империи, реформированным папством и сторонниками священной войны как внутри, так и вне границ христианского мира порой носили достаточно тесный и близкий характер. Один из примеров тому приведен в генеалогическом древе на рис. 4. В нескольких поколениях одного и того же рода и в пределах его брачных связей мы видим здесь лидера оппозиционной лотарингской знати; папу-новатора; главных сторонников папы Григория VII из числа итальянских аристократов и человека, которого войско Первого крестового похода избрало своим предводителем после победы в Иерусалиме. Далеко не всякий персонаж этого генеалогического древа приходился другом или союзником всем остальным, но существовавшие между ними узы символизируют собой сам мир той эпохи. Его можно лаконично назвать миром всеобщих связей. В этой среде обычной темой разговоров и слухов были походы против мусульман, надлежащие отношения между церковной и светской властью и заветы св. Петра. Эта среда взрастила реформированное папство, вызвала на бой Салическую монархию и повела за собой облаченных в доспехи христиан в Святую землю. Это и был упомянутый Манди «альянс между европейской знатью и престолом Петра». (Рис. 4 и Табл. 3.)

Таблица 3.

Адресаты посланий папы Григория VII

Регион Духовенство Правители Прочие светские персоналии Всего Франция[18] 138 2 22 162 Италия 68 0 33 101 Германия 62 8 8 78 Богемия 4 10 0 14 Англия 5 9 0 14 Испания 3 9 0 12 Венгрия 1 7 0 8 Дания 0 6 0 6 Другие 5 9 2 16 Всего 286 60 65 411

Переписка Григория VII может также быть полезна для воссоздания географических горизонтов реформированного папства. Сохранилось свыше 400 его писем, и в Табл. 3 показаны страны, в которых жили его адресаты. Подавляющее большинство писем, почти 65 процентов, направлялись епископам и другим прелатам Франции, Италии и Германии, что вовсе не удивительно. В то же время достаточно много посланий адресовано и уже упомянутым светским магнатам, герцогам и графам посткаролингского мира. Григорий намного чаще обращался с буллами к этим феодалам, нежели к королям Франции или Германии. За рубежами старой Каролингской империи переписка папы резко шла на убыль: в эти регионы направлялась от силы пятая часть всей корреспонденции за подписью папы Григория. В то же время отдельные регионы, например, Богемия или Англия, явно были неплохо знакомы с эпистолярным стилем Григория. Что поразительно — в этих «внешних зонах» письма папы чаще всего были адресованы королям и их семьям. Не намного меньше был объем переписки с правящей верхушкой — королями и князьями Ирландии, Англии, Дании, Норвегии, Швеции, Польши, Богемии, Руси, Венгрии, Византии, Сербии, Арагона, Наварры, Леона. Даже мусульмане северной Африки получали от папы Григория советы, слова ободрения либо порицания. А вот во Франции, Германии и Италии письма к членам королевских фамилий составляют ничтожно малый процент — всего три на сотню. За пределами же этого региона на них, наоборот, приходится почти три четверти общего числа сохранившихся эпистолярных свидетельств.