Книга Небесный Стокгольм - Олег Нестеров

А: Президент Людвиг Свобода поменял свою фамилию на Осознанную Необходимость.

– За старый предлагаю, не чокаясь, – сказала Белка.

– На поминки, что ли, пришла? – нахмурился Антон.

– Проводим 68-й в последний путь. Пусть это будет самый сумасшедший год на нашем веку.

Помянули.

– Петь, давай-ка нам еще расскажи, а то тут похоронка сплошная началась, – потребовала Вера. – Импортный желательно.

– Тогда из Праги.

П: Чех пришел в милицию: «Там на улице меня только что сбил с ног швейцарский солдат и отобрал мои русские часы». Старшина: «Простите?» – «Вы что, глухой? Я говорю, на улице швейцарский солдат сбил меня и отобрал мои русские часы». – «Вы что-то путаете. Наверное, вы хотите сказать, что русский солдат сбил вас с ног и отобрал ваши швейцарские часы?» – «Ну, может, и так. Но, заметьте, это вы сказали, а не я».

– Деликатный, – оценил анекдот Антон. – Недавно прочитал в американском «Форчуне» – на Западе, оказывается, существовал поэтапный план по Чехословакии. Сначала признание Бонном и кредиты из ФРГ, потом влияние Запада через торговлю и особенно через культуру, дальше – возникновение правительства, стоящего выше компартии, потом ее ослабление, появление эффективной оппозиции, а в конце – ореол «чешского экономического чуда» как пример для всех соцстран. Где-то так.

Эдик приволок телевизор на ножках, настроил комнатную антенну, включил первую программу. Там шел какой-то новогодний шедевр, одноразовый телефильм. Суть заключалась в том, что в Москве орудовала тайная организация скучнистов. У них были свои сходки, где-то в заброшенном цирке унылый клоун ходил по арене и пел под концертино телефонную книгу, заливаясь искусственными слезами:

– Скукина Марья Ивановна, сто двадцать три тридцать восемь ноль два, Скукотов Павел Игнатьевич, двести пятнадцать ноль семь семь один…

И так далее. Банда скучнистов сидела вокруг, зевала, иногда хлопала, а кто-нибудь говорил, тоже плача:

– Браво, это очень скучная песня.

Дальше – больше, они наняли киллера, его играл Спартак Мишулин, он должен был убить их главного врага – Солнечного клоуна, Олега Попова. И вот он пришел вечером на представление и начал целиться из маузера…

Белка выключила телевизор:

– Я хочу Новый год встретить с моими друзьями, а не со скучнистами.

Петя вдруг вспомнил давнишнюю игру КВН, где в шутку разрабатывался план по производству скуки в государственных масштабах.

– Как времена меняются. Раньше хотели управлять страной через смех, теперь через скуку.

– Похоже, нам придется жить в стране, где власть захватили скучнисты, – улыбнулся Кира. – Но есть тысяча способов, как им противостоять.

– Катя всех поздравляет, открытку прислала, – вспомнил вдруг Петя. – Все у нее там в порядке, модной портнихой стала. Скоро родит.

Кира переглянулся с Белкой.

– Мы тоже… едем в Тарту не одни.

Тут все встали, тем более по радио уже били куранты. То ли «С Новым годом!» кричать, то ли еще чего, что там в таких случаях полагается. Антон аж прослезился. Стали их обнимать, поздравлять, выяснять положенные в таких случаях подробности. Начали обсуждать обустройство молодых в Тарту, ведь ехали те практически в никуда: то ли в ссылку, то ли в эмиграцию. Вера даже вынесла Белке свою шубу и заставила ее померить, сказала, что в Вене она ей будет ни к чему, а в холодной и ветреной Прибалтике может пригодиться. В общем, все стали их опекать, как декабристов перед дальней дорогой.

– Теперь кибернетика осталось пристроить, и можно успокоиться. В Москву наконец возвращается, – объявил Антон.

– А куда? – спросил Петя.

– В ЦЭМИ. Те же грабли – математические решения экономических проблем.

– Значит, тема жива? А как там Канторович?

Эдик вздохнул:

– В сумасшедшем доме.

– Не понял.

– Упрятали в психушку, чего тут не понять. Модная тема, – пояснила Белка. – Если мысли свои высказываешь, а они не совпадают с общим течением, все просто, значит, ты ненормальный и тебя нужно полечить.

– Эдик, но он же гений, – не мог поверить Петя.

– Наверное, надоел всем. Он же прямой, как танк. За него сейчас брат-психиатр хлопочет. Может быть, удастся назначить независимую экспертизу.

– За него не только брат хлопочет, все с ним будет хорошо, – успокоил всех Антон. – И место сейчас твое в ЦЭМИ. Потом все поймешь.

– Мой муж полон загадок. – Вера покачала головой. – Просыпаюсь рядом с ним ночью и не пойму иной раз, с кем я сплю: то ли с Рихардом Зорге, то ли с графом Монте-Кристо.

– Есть новость и похуже. – Эдик разлил. – Помянем нашу отечественную кибернетику.

– Господи, да что вы тут затеяли все! – разозлился Антон.

– Эдик, ты сначала расскажи что к чему, – попросил Петя. – Чтобы опять не в милиции все это слушать.

– Да что тут рассказывать… В декабре было совещание в правительстве, создаем единую систему ЭВМ, чтобы управлять всем хозяйством в стране. Есть два варианта – спроектировать свою линию процессоров и дальше ее развивать. Или скопировать чужое. Взять IBM 360, проверенный продукт.

– И выбрали, конечно, IBM, – догадался Антон. – Ну и правильно, там надежней.

– Дурак, никакой надежности мы не получим, – занервничал Эдик. – У нас нет ни машины-образца, ни документации, ни программного обеспечения. Будем лет пять заниматься обратными разработками в полной темноте. А машине уже четыре года. Путь в никуда, обрекаем себя на вечное отставание.

– Ну для войны-то все равно будем свое развивать.

– А для мира? Понимаешь, когда все институты и лаборатории соревнуются между собой за скорость вычисления, происходит здоровое развитие. Нормальная творческая среда. А тут свое будет упрятано под замками, а мы все будем в чужом говне потихонечку ковыряться и водку пить от тоски.

– Начинаем. – Антон поднял рюмку.

– Всем хорош твой монастырь, Кира, – задумчиво сказала Вера. – Вот только водка в нем будет продаваться без ограничения. С этого все начнется, этим все и кончится.

Звонок в дверь судорожно зазвонил.

– Погодите, не открывайте, – попросил Антон. – Давайте мелодию отгадаем. А то Мухин опять расстроится.

Но понять так никто ничего и не смог. Сплошные точки-тире.

– Собрались одни бездарности. – Мухин поставил в угол кофр с гитарой и скинул дубленку. – Я к вам на пять минут. С концерта еду.

Вера положила ему на тарелку всякой всячины, Антон налил щедрой рукой.

– А вы чего на кухне-то ютитесь? Когда отбываете?

– Поезд послезавтра.

– А мы завтра, – сказала Белка.