Книга Пираты. Рассказы о знаменитых морских разбойниках - Чарльз Элмс

У одного из нас были карманные солнечные часы, которые мы использовали вместо компаса, и, говоря по правде, он хорошо послужил такому «судну» и таким морякам, как мы. Днем мы прокладывали курс по нему, а ночью ориентирами нам служили звезды; если же их не было видно, то мы догадывались о том, куда плыть, по движению облаков. Так мы двигались четыре дня и четыре ночи. На пятый день мы были уже на грани отчаяния, оставив уже все надежды на спасение. Мы перестали грести и отложили весла – то ли потому, что у нас не осталось сил, то ли потому, что не хотели понапрасну тратить последнюю энергию. Однако мы продолжали вычерпывать воду, хотя и понимали, что нас уже ничто не спасет.

Тот, кто ведет себя необычно, хочет добиться больше всех; бросив бесполезную греблю, мы предались бесплодным мечтанием – о том, чтобы нас подобрал какой-нибудь корабль, не важно, какой страны.

Пока наша лодка качалась на волнах, а наши последние надежды растаяли как дым, мы увидели недалеко от себя спящую в воде черепаху. Думаю, что сам Дрейк, наткнись он на испанский флот с серебром, не радовался бы так сильно, как мы! Мы снова взялись за весла и, молча подойдя к нашей жертве, с ликованием затащили ее в лодку. Отрубив ей голову, мы выпили кровь, вытекшую на дно лодки, съели печень черепахи и высосали ее плоть. Наш дух воспрянул, силы к нам возвратились, и мы энергично взялись за работу. Избавившись от своих страхов, мы снова стали надеяться на спасение, и около полудня увидели землю или подумали, что это земля. Невозможно описать ликование, охватившее нас! Земля вернула нас к жизни, кровь быстрее потекла по венам, а на бледных щеках заиграл румянец – мы были похожи на оживших мертвецов. Присмотревшись внимательнее, мы убедились, что это действительно земля, и, как сумасшедшие, бросились в воду и поплыли к ней. Все мы хорошо плавали; вода охладила нашу обгоревшую кожа, и никому из нас даже в голову не пришло, что на нас могут напасть акулы! Вскоре мы вернулись в нашу лодку; устав от плавания и охладившись, мы так крепко уснули, как будто лежали в своих постелях. К счастью, мы спали недолго, и наша лодка еще не успела наполниться водой до краев.

Освеженные сном, мы с новыми силами налегли на весла, надеясь достичь суши еще до наступления ночи. Но двигались мы очень медленно. К вечеру мы поняли, что оказались на острове Фроментере, откуда видна Майорка; по крайней мере, так утверждали находившиеся среди нас моряки. Они-то плавали в этих краях и хорошо их знали. Мы долго спорили, к какому острову держать курс, и, поскольку на увиденном нами было много ядовитых змей, мы решили идти на Майорку. Всю эту ночь мы не переставая гребли, и всю следующую тоже. Это была уже шестая ночь со времени нашего ухода. Весь день остров был у нас на виду, и к десяти часам вечера мы подошли к берегу. Однако он оказался скалистым и очень крутым, и мы поняли, что подняться на него не сможем.

И тут мы увидели судно, которое приближалось к нам. Пусть читатель представит себе наш страх быть захваченными в плен турецким капером после всех наших мучений и трудов! Мы прижались к берегу, а когда судно скрылось из глаз, мы тихонько пошли вдоль побережья, пока не нашли подходящего места для высадки.

Мы не сошли с ума от радости, добравшись до берега; наоборот, словно люди, только что очнувшиеся от дурного сна, мы никак не могли поверить в свое спасение. Мы ничего не ели с тех пор, как нам попалась черепаха; мы с Джоном Энтони отправились на поиски пресной воды, оставив товарищей сторожить лодку. Пройдя совсем небольшое расстояние, мы оказались в лесу, не зная, куда идти дальше. Мой спутник предлагал идти в одну сторону, а я – в другую. Как слаб и беспомощен бывает человек! Совсем недавно нас объединяла общая опасность в море, и вот уже мы не можем договориться, куда идти! Тем не менее мы все-таки решили, куда надо идти. Мой товарищ принялся меня упрекать; хорошо, что дело не дошло до драки. Я пошел прочь, а он, увидев, что я настроен решительно, двинулся за мной. Тропинка привела нас к одной из тех сторожевых башен, которые понастроили испанцы, чтобы часовые вовремя сообщали им о приближении каперов. Опасаясь, как бы часовой в нас не выстрелил, мы окликнули его и, сообщив, кто мы такие, попросили его показать нам, где находится вода и поделиться с нами хлебом. Он сбросил нам с башни кусок старого зачерствевшего пирога и показал, где находится ближайший колодец. Мы напились воды и откусили по кусочку пирога, который с трудом смогли проглотить, а потом поспешили к оставленным на берегу товарищам, чтобы сообщить им о наших успехах.

Нам было грустно покидать нашу лодку, но муки голода и жажды гнали нас вперед, и, вытащив ее на берег, мы ушли. Когда мы дошли, или, вернее сказать, доползли, до колодца, между нами снова вспыхнула ссора, воспоминания о которой так ужасны, что я предпочитаю набросить на них покров тишины. И это самая лучшая могила для всяких неприятных воспоминаний. Один человек из нашей команды, а именно Уильям Адамс, не смог сделать ни единого глотка воды; он упал на землю и слабо произнес: «Я умираю». Мы бросились поднимать его, уверяя, что все будет в порядке. Наконец, он немного очухался; мы подкрепились пирогом и водой, а потом улеглись рядом с колодцем и стали ждать утра.

Когда рассвело, мы снова обратились к часовому, попросив его показать нам дорогу к ближайшему дому или городу. Он направил нас к домику, стоявшему примерно в двух милях отсюда; но наши ноги были покрыты волдырями и так болели, что мы добрались до него только к вечеру. Хозяин дома, увидев наши лохмотья, принял нас за грабителей и, направив на нас охотничье ружье, приказал стоять на месте. Наш товарищ, знавший язык этой страны, попытался мягко разубедить его, заявив, что мы бедные люди, которых Божье Провидение вызволило из алжирского плена и которые надеются, что он пожалеет и накормит нас. Честный крестьянин дал нам хлеба, воды и оливок. Поев, мы легли на землю и отдохнули три или четыре часа. Потом, поблагодарив крестьянина, собрались тащиться дальше. Тронутый нашей благодарностью, он пригласил нас в дом и угостил вкусной горячей бобовой кашей, которая показалась мне самой изысканной едой на свете. Распрощавшись с хозяином, мы пошли в Майорку, расположенную милях в десяти отсюда.

На следующее утро мы вошли в город. Наш необычный вид – у нас не было ни обуви, ни брюк, а лишь свободные рубашки, надетые поверх курток, – привлекли внимание огромной толпы. Мы подробно рассказали о нашем спасении, и люди захотели нам помочь. Они принесли нам еды, вина, ароматной воды и всего того, что помогло нам воспрянуть духом. Они предупредили нас, что мы должны остаться в пригороде, пока о нашем прибытии не узнает наместник. Вскоре нас позвали к нему, и, выслушав рассказ о нашем побеге и опасностях, подстерегавших нас на пути, он велел содержать нас за его счет, пока не придет корабль, который отвезет нас домой. А тем временем жители Майорки собрали деньги и купили нам одежду и обувь».

Отсюда беглецы уехали в Кадис, а потом благополучно добрались до Англии. В разное время разные европейские страны снарядили несколько экспедиций для разгона пиратов. В 1541 году могущественный император Карл V собрал огромный флот и высадился на алжирском берегу. И ему удалось бы взять город, если бы не разразился ужасный шторм, который уничтожил большую часть его флота и не вынудил его в страшной спешке уйти домой, спасая остатки своей армии. Ликованию алжирцев не было предела; они решили, что Небеса благоволят к ним, ведь самое мощное войско, которое когда-либо собиралось для их разгрома, вернулось домой, потеряв треть своего состава и значительную часть кораблей и транспортов. Пленных было так много, что, желая показать свое презрение к ним, пираты продавали их на алжирском базаре по луковице за человека.