Книга Австро-Венгерская империя - Ярослав Шимов

Отношения между Веной и Петербургом после Берлинского конгресса были явно испорчены. Ситуация чем-то напоминала ту, что сложилась после Крымской войны, с одной, но существенной разницей: на сей раз Австро-Венгрии удалось избежать изоляции, поскольку бисмарковская Германия была по-прежнему заинтересована в сближении с ней. «Союзу трех императоров» был нанесен сокрушительный удар, зато коалиция Вены и Берлина становилась все более прочной. 7 октября 1879 г. этот факт получил документальное подтверждение: в тот день в Вене было подписано тайное австро-германское союзное соглашение. «Для Франца Иосифа создание этого союза было равносильно решающему укреплению безопасности его империи, которой угрожали бесчисленные беды изнутри и извне. Император настолько сжился с этой мыслью, что до самого конца его долгой жизни этот союз оставался неизменной точкой отсчета всей его политики» (Кайзеры, 459). Австро-Венгрия сделала свой геополитический выбор.

* * *

Тем временем князь Бисмарк продолжал плести паутину зачастую противоречивших друг другу тайных и явных союзов, соглашений и договоренностей, которые должны были возвести Германию в ранг европейского арбитра и наиболее влиятельной континентальной державы. Главной целью бисмарковской политики по-прежнему оставалась полная изоляция Франции и исключение для Германии в будущем возможности войны на два фронта — на западе и востоке. Поэтому в 80-е гг. «железный канцлер» всячески пытался реанимировать Dreikaiserbund и заставить Вену и Петербург достичь договоренности по балканскому вопросу. Успеху этого замысла способствовали происшедшие в 1881 г. перемены: в марте террористы-народовольцы убили Александра II, и на русский престол вступил консервативно настроенный Александр III; в ноябре Франц Иосиф назначил новым министром иностранных дел графа Густава Кальноки — суховатого и педантичного дипломата, настроенного не столь антирусски, как оба его предшественника — граф Андраши и барон Хаймерле.

«Огромная империя лежит у наших восточных границ, — писал Кальноки о России в одном из меморандумов вскоре после вступления в должность. — Из этого для нас следуют две альтернативы: либо мы будем поддерживать с ней добрые отношения, либо оттесним ее далеко в Азию. Второй вариант неосуществим ни сейчас, ни в обозримом будущем». Поэтому постепенно Австро-Венгрия стала наводить дипломатические мосты через пропасть, образовавшуюся между ней и Россией после Берлинского конгресса. В 1884 г. Франц Иосиф, Вильгельм I и Александр III встретились в Скерневице (русская часть Польши); «союз трех императоров» был продолжен до 1887 г. Но год спустя в результате кризиса в Болгарии, чей князь Александр Баттенберг перестал устраивать Россию, русско-австрийские отношения вновь обострились. В конце 80-х гг. Dreikaiserbund окончательно стал достоянием истории, а Россия начала сближаться с Францией, что вызвало немалый переполох в Берлине.

Успехом внешней политики дунайской монархии в 80-е — 90-е гг. можно считать превращение ее ближайшего балканского соседа, Сербии, в сателлита Вены. Сербская экономика находилась в полной зависимости от австро-венгерского рынка, куда сербы поставляли свои основные экспортные товары — живой скот, фрукты, масло, ткани и т. д., получая взамен разнообразную промышленную продукцию. Сербский князь (с 1881 г. король) Милан Обренович был экстравагантным и неуравновешенным человеком, не вылезавшим из долгов, так что лишь субсидии императорского правительства Помогали ему держаться на плаву. Милан дошел до того, что Предложил Францу Иосифу... купить Сербию, но тот отказался, резонно рассудив, что присоединение этого государства вряд ли пройдет без внешнеполитических осложнений, а в самой монархии славяне получат опасный численный перевес. Сербия сохранила формальную независимость, но вплоть до середины 1900-х гг. оставалась теснейшим образом связанной с северным соседом.

Еще одним важным направлением внешней политики Франца Иосифа в конце XIX в. стало итальянское. Взаимная неприязнь Австрии и Италии имела глубокие исторические корни. Отношения между Веной и Римом омрачала проблема ирредентизма (см. предыдущую главу). Тем не менее после Берлинского конгресса итальянская дипломатия начала искать пути сближения с центральноевропейскими державами, что объяснялось в первую очередь соперничеством итальянцев с французами в Средиземноморье и Северной Африке. В Берлине приветствовали инициативу Италии, которая, несмотря на очевидную экономическую и военную слабость, могла бы в случае новой франко-германской конфронтации отвлечь на себя часть сил Франции. «Мы будем довольны, если хотя бы один итальянский капрал с флагом и барабаном встанет у французских границ», говорил Бисмарк. Тем не менее «железный канцлер» считал урегулирование итало-австрийских отношений непременным условием союза Италии с Германией. В начале 80-х гг. Франц Иосиф и итальянский король Умберто обменялись визитами, и наконец 20 мая 1882 г. в Вене родился Тройственный союз Германии, Австро-Венгрии и Италии. Последняя всегда была самым слабым звеном этой весьма противоречивой коалиции, поскольку стремилась не ограничиваться сотрудничеством с центральными державами и поддерживала довольно тесные связи с Великобританией, а позднее также с Францией и Россией. Тем не менее Тройственный союз просуществовал 30 лет, позволив Австро-Венгрии сосредоточить внешнеполитические усилия на балканском направлении, которое оставалось для Вены главным.

Между тем в Германии произошли серьезные политические перемены. В 1888 г. умер престарелый Вильгельм I. Правление его сына Фридриха III, вступившего на престол смертельно больным, продолжалось лишь 99 дней. Следующий германским императором стал 29-летний Вильгельм II — человек, который сыграл во многом роковую роль в истории Европы. По мнению ряда его биографов, это объяснялось психической неустойчивостью императора, вызванной родовой травмой и неудачным лечением ее последствий. «...Вильгельм уже при рождении получил легкое повреждение мозга, — пишет английский историк Дж. Рёль. — Такого рода патология проявляется обычно в нарушениях поведения типа гиперактивности, повышенной раздражительности, ослаблении способности к концентрации внимания, склонности к импульсивным действиям и недостаточной стойкости, неспособности «держать удар» (Кайзеры, 513). Все эти черты в полной мере отличали Вильгельма И.

Он мечтал о славе и мировом господстве, пропагандировал Предельно жесткую, силовую политику, но был крайне непоследователен. Претендуя на полный контроль за государственными делами, император, однако, не смог создать сколько-нибудь стройную внутри- или внешнеполитическую концепцию. Зато Вильгельм быстро сблизился с военной верхушкой, которая отличалась резкой враждебностью не только к Франции, но и к России, и критиковала Бисмарка за слишком осторожный курс по отношению к восточному соседу. Уже через год после вступления Вильгельма II на трон между молодым императором и старым канцлером возникли серьезные противоречия. После ряда столкновений 18 марта 1890 г. Бисмарк направил Вильгельму II прошение об отставке, которое два дня спустя было удовлетворено. Император не преминул пролить крокодиловы слезы, заявив, что принимает отставку канцлера «с тяжелым сердцем» и «в глубоком волнении».

Курс Бисмарка на поддержание равновесия в Европе сменился так называемой Weltpolitik — «мировой политикой». Германия начала строить колониальную империю, взвинтила темпы экономической экспансии — в том числе, к неудовольствию Вены, и на Балканах, которыми во времена Бисмарка немцы практически не интересовались (канцлер как-то заметил, что «весь восточный вопрос не стоит костей и одного померанского гренадера»). Обострение отношений Германии с Россией и Великобританией, не говоря уже о Франции, беспокоило Франца Иосифа и его дипломатов. Австро-Венгрия была заинтересована в сохранении мира, и хотя генштаб императорской и королевской армии еще в конце 80-х гг. начал совместно с германскими коллегами разрабатывать планы военных операций против России, было ясно, что со стороны дунайской монархии эти операции могут быть только оборонительными.