Книга Три недели с леди Икс - Элоиза Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Черта с два я вас туда пущу! – разъярился Торн. – А ну-ка, «жаворонки», все на берег!
Дюссо послушно поплыл к берегу, однако Бинк затряс головой:
– Мне нужны эти чертовы деньги!
– Но свои две сотни ты получишь, парень. Не дури, Бинк! Пошли на берег!
– Мне на хрен не нужна твоя свинячья благотворительность! – огрызнулся неутомимый Бинк. – Никто в жизни не подал мне милостыни, и начинать я не намерен! Я добуду тебе этот проклятый футляр!
И Бинк, мощно загребая руками, поплыл прямо к излучине.
Торн закричал, зная, что Бинк все равно его не услышит – а если и услышит, то не послушает. Дюссо проорал что-то с берега, а Торн устремился в погоню за Бинком, намереваясь в случае надобности выволочь друга из воды силком.
Но плавал Бинк куда лучше всех прочих «жаворонков», и хотя Торн из кожи вон лез, но к тому времени, как он доплыл до излучины, упрямец уже скрылся под водой.
Торн успел увидеть лишь бледные ноги товарища, мелькнувшие в глубине. Бинк был тертый калач: он использовал течение, которое несло его вдоль берега, его руки в перчатках отталкивались от прибрежных камней, и он медленно, но верно погружался в толщу ила, где таились бесчисленные опасности – от разлагающихся крысиных трупов до осколков битого стекла…
Торн мысленно бранился на все лады. Верно, он спятил, раз так рискнул жизнями друзей! Одно неверное движение – и глупую голову Бинка просто-напросто размозжит о камни: вода там кипела, пенилась и клокотала…
Нырнув, Торн ухватил Бинка за плечо и рванул его вверх. Когда оба вынырнули, задыхаясь и отфыркиваясь, Бинк торжествующе воздел вверх руку, в которой сжимал склизкую, полусгнившую кожаную шляпу. Увидев, что выудил со дна, Бинк, витиевато выругавшись, отбросил прочь свой трофей.
– Черт побери тебя совсем, приятель! – заорал он. – Там столько всякого на дне… готов спорить на что угодно: твой футляр там!
– Плевать я на него хотел! Если бы я тебя не выудил, ты раскроил бы свою глупую башку о камни!
– Черта с два! – огрызнулся Бинк.
– Да у тебя кровь!
И правда, по щеке Бинка стекала тонкая алая струйка.
– Комариный укус! Я ныряю снова. Верь мне: я достану этот хренов футляр! И ты женишься на своей сдобной маркизочке, дочке покойника, а я честно получу свои денежки!
И с этими словами Бинк, вдохнув воздуха, скрылся под водой.
Торн грязно выругался и тоже нырнул. Но Бинк плавал как рыба, и за ним было не угнаться. Вынырнув, Торн вновь выругался и поплыл, пытаясь высмотреть товарища сквозь толщу мутной воды. Но вода была так взбаламучена, что ничего не было видно.
Да, это была Темза в худшем своем проявлении – черная, словно сажа, а течение, словно тысячи ледяных пальцев, так и норовило увлечь тело пловца на темное дно и бросить его с размаху на камни… или на острые, как бритва, осколки стекла…
В глубине мелькнул башмак Бинка – сейчас товарищ был как раз там, где, по мнению Торна, мог находиться злосчастный футляр… если он вообще существовал! Прямо над ними угрожающе нависала огромная прибрежная скала, а вода ревела и пузырилась…
Когда в легких почти не осталось воздуха, Торн разглядел в глубине Бинка, все тело которого извивалось – он явно пытался ухватить что-то застрявшее на самом дне. От его судорожных движений со дна поднимались мутные облака ила…
Уже ничего не видя, Торн ринулся к товарищу. И вот пальцы его сомкнулись на худосочной лодыжке Бинка. Он дернул друга за ногу, однако тот не стронулся с места. А вот это уже совсем плохо… ведь если ныряльщик запутается в мотке лески, брошенной каким-нибудь рыбаком, то в панике обычно начинает биться, запутываясь все сильнее, пока не задохнется насмерть в свинцово-ледяной воде.
Бинк об этом тоже прекрасно знал и все же продолжал дергаться. И Торн стал тянуть друга изо всех сил… из последних оставшихся сил! Бинк выгнулся дугой, продолжая судорожно дергаться.
В какой-то момент тяжелый башмак Бинка ударил Торна в бедро, отчего тот перекувырнулся через голову. В этот момент течение подхватило Торна, снова перевернуло его – легко, словно рыбешку – и с размаху бросило на камни. Воздух в легких кончился, Торн перестал видеть… в легкие его потоком хлынула вода…
Все вокруг почернело, умолкло… его объял ледяной холод.
Индия до самой смерти не забудет того страшного мига, когда в комнату ее ворвался Фред, сопровождаемый дворецким леди Аделаиды.
– Он умирает, миледи… – выдохнул лакей. – А малышка зовет вас!
Какое-то время слова Фреда просто звенели у нее в ушах, словно бессмысленное звукосочетание. Умирает? Как Торн может умирать? Но ужас, написанный на лице Фреда, неопровержимо доказывал: лакей не преувеличивает.
Вскочив на ноги, она опрометью кинулась к карете – без пелерины, без ридикюля, без Аделаиды…
Вслед за ней в карету запрыгнул Фред, и карета тронулась. Индия сидела, стиснув руки так, что, казалось, ногти вот-вот прорвут нежную кожу ладоней. В сознании ее словно бушевала снежная буря, и ни единой внятной мысли не было в этой снежной круговерти… лишь кровь стучала в висках и бешено колотилось сердце в груди. И каждый удар был словно отчаянная молитва, словно крик, словно мольба о спасении…
Торн не может умереть! Без него весь этот мир утратит смысл. Индия не могла вообразить себе его мертвым, бездыханным, холодным… нет, это немыслимо!..
Волны боли накатывали одна за другой, время текло неумолимо…
Как только карета остановилась возле особняка Торна, Ксенобия соскочила с подножки и вихрем ворвалась в двери, пронеслась мимо молчаливого слуги, взбежала вверх по лестнице и устремилась прямиком в спальню Торна. Над его кроватью склонился врач.
Увидев Торна, Индия почувствовала, что у нее отнимаются ноги. Он был обнажен, лишь простыня прикрывала его тело ниже пояса. Кожа его была странного цвета… белая, словно присыпанная пудрой… Ресницы на мертвенно-бледных щеках казались угольно-черными.
Но ужаснее всего оказалось то, что лоб его пересекала глубокая рана. Индия безмолвно наблюдала, как доктор делает очередной аккуратный стежок, стягивая ее рваные края. Руки доктора были в крови, кровь уже пропитала подушку…
– Нет, он не умер, – выдохнула Индия. – Что с ним стряслось?
– Миссис Дотри? – Врач не поднимал на нее глаз. – Он все еще дышит.
Стежок за стежком, стежок за стежком…
– Есть ли еще повреждения?
– Нет… если не считать того, что он утонул.
– Что?
– Насколько я понял, его вытащили из Темзы. Величайшим чудом можно считать то, что друзьям удалось заставить его хотя бы дышать. Но в сознание он не приходит… а пора бы уже. Возможно, у него разорваны легкие. Или поврежден мозг от удара…
