Книга Чужая война. Книга третья - Вера Петрук

Регарди постарался соответствовать образу, гордо подняв подбородок, как учил вор. За что поплатился – Говыль с размаху ударил его под ребра. Халруджи сгруппировался и подался назад, смягчив удар, но все равно согнулся пополам, изображая, что сдерживает рвущийся наружу стон.

Вулкан хотел возмутиться, но Говыль остановил его, подняв руку.

– Семь монет, больше не дам.

– Согласен, согласен, – забормотал вор, передавая цепь от ошейника Арлинга управляющему. – Оплата на месте, сейчас бумаги принесу.

Звякнули монеты, и сделка была заключена.

– Прощай, самоубийца, – прошептал ему Вулкан. – Надеюсь, Джавад не оторвет мне голову, когда узнает, что я отправил слепого в «Подземелье Покорности». Пойду задержу того идиота, который хотел тебя купить. Больше я ничего не смогу сделать.

Арлинг едва заметно кивнул ему и разрешил Говылю увезти себя с помоста. Они направлялись туда, где продавали рабов керхи. Именно здесь должен был потерять свободу Сейфуллах. Только в отличие от Регарди, у Аджухама не было ключа от ошейника, спрятанного в набедренной повязке. И надежды тоже.

Когда они уже покидали рынок, в торговые ряды Камалаки неожиданно ворвался ветер. Он пронесся бешенным смерчем вдоль помостов, удивив торговцев и оживив рабов. Арлинг усмехнулся. Ветер появлялся всегда, когда в его жизни назревали неприятности. Но на этот раз он был к ним готов.

* * *

– Правила просты, – сказал Говыль, продевая цепь от ошейника Арлинга в кольцо на полу. – Все, что тебе велят, ты исполняешь с таким рвением, словно делаешь это для самого Некрабая. Если не делаешь, тебя бьют. Разговаривать можно только в бараке. Скажешь слово за пределами этой норы, и тебя снова побьют. Покинешь рабочее место без разрешения, и… Правильно, тебя опять будут бить.

Кучеяр почти с любовью погладил кнут на поясе. Здесь, в Подземке, он преобразился. Заносчивость и презрение, которые сочились из него на невольничьем рынке, превратились в деловитость и внимательность, сделав его похожим на фермера, опекающего курятник.

Арлингу не нужны были неприятности раньше времени, поэтому он слушал вполуха, понуро повесив голову и всячески изображая покорность. Он старался не забыть дорогу, которую нарисовал в голове по пути к баракам.

Самый старый и большой рудник города оказался действительно старым. Все скрипело, шаталось и кряхтело, начиная с верхнего тоннеля. Как и рассказывал Вулкан, в Подземку вел только один путь – со склада, где хранились мешки с необработанной рудой, шахтерское оборудование, провиант и запасы воды. Все это богатство охранялось двадцатью вооруженными до зубов кучеярами. Арлинг подозревал, что казармы с остальными охранниками располагались неподалеку. По словам вора, рудники сторожили не меньше полусотни человек.

Вход в шахту представлял собой широкий, вырубленный в каменном полу проем. Крутая лестница с отполированными ступенями ныряла вниз и исчезала во мраке. Дневной свет заканчивался через пять салей, уступая место тусклым бликам чадящих факелов и масляных ламп. Чем ниже спускалась лестница, тем темнее становилось. В отличие от зрячих исчезновение света Арлинга не беспокоило, но и он был вынужден насторожиться. В темноте звуки и запахи искажались, что могло привести к ошибке, на которую он сейчас не имел права.

Спуск закончился тоннелем, полным бездонных колодцев, о которых предупредил гуляющий в них ветер. Арлинг насчитал одиннадцать ям, прежде чем их процессия достигла еще одной лестницы. На этот раз спуск был круче, проход уже, а факелов меньше. Зато охраны стало больше. У каждой лестницы стояли стражники, вооруженные алебардами, топорами и саблями.

О том, что начались шахты, подсказал острый запах рудничного газа, сырости и человеческих выделений. В коридоре, по которому они шли, было много тоннелей, из которых доносились скрип подъемников, шорох шагов, тяжелые вздохи, щелканье кнута и короткие вскрики боли. «Подземелье Покорности» говорило разными голосами, но человеческих среди них не было.

Спускаясь мимо выработок, нескончаемых коридоров и перепутанных туннелей, Арлинг чувствовал, как по ним ползали сотни изнуренных тяжелым трудом людей. От некоторых еще улавливались эмоции – страх, гнев, отчаяние, но большинство были похожи на восковых кукол. Пройдет совсем немного времени, и они растают от рудничных газов и жары, которая, несмотря на отсутствие солнца, казалась еще невыносимей, чем на поверхности.

Бараки для рабов напоминали каменные мешки, по сути таковыми являясь. В вырубленных в грунтовой породе ямах размещалось по десять-пятнадцать человек, которые едва ли могли позволить себе растянуться на полу. Большинство так и спало, скорчившись у соседа на грязном плече. Корыто с водой было общим и наполнялось раз в сутки. Туда же наливали скудную похлебку из проса. Каждая яма запиралась прочной решеткой, у которой стоял надсмотрщик. Комнаты надзирателей находились неподалеку и соединялись с бараками общим тоннелем. Арлинг насчитал дюжину охранников, игравших в карты, еще трех спящих, пятерых, ничем не занятых, и одного молящегося. Остальные, вероятно, присматривали за рабами в шахтах. Надсмотрщики не показались ему особо тренированными, но они были хорошо вооружены и бдительны. Когда от стены откололся камешек и со стуком ударился о пол, один из охранников не поленился прервать игру в карты и, позвав товарищей, осмотрел весь тоннель.

– Ты, наверное, слышал, что в Подземке долго не живут, – продолжил Говыль. – Это не так. Умирает лишь тот, кто глуп настолько, что не понимает наши простые правила. У нас даже есть ветераны. Эй, борода, ползи сюда.

Кучеяр дернул одну из цепей, и в углу, куда забились рабы при появлении управляющего, зашевелились. Арлингу показалось, что сама темнота выбралась к ним из ямы – таким черным и грязным был раб. Его можно было легко спутать с комком глины или куском руды. Если он когда-то и выглядел, как человек, то это было давно. Пах он тоже не по-людски. Так воняли звери, никогда не покидавшие клеток.

Человек проворно подполз к Говылю и поспешно стукнулся лбом о каменный пол. Теперь Арлинг «разглядел» его лучше. Кокон тряпья, в который был замотан раб, покрывала короста грязи, а в длинных космах и бороде копошились насекомые. Самым неприятным открытием было то, что человек оказался драганом.

– Покажи червяка, – велел Говыль, и раб принялся извиваться на полу, плотно прижав руки к телу и кряхтя от усердия.

– Съешь дерьмо, – поступил следующий приказ, и драган проворно заковылял к зловонному углу в глубине ямы. Раздавшиеся звуки не оставили сомнений в его послушании.

– Вот, – назидательно поднял палец Говыль. – Борода знает правила, поэтому будет жить долго. Эй, Хруст, дай ему хлеба. У меня было таких пять. Толковые, работали исправно, но трое сдохли от Язвы в прошлом месяце. Кстати, все – драганы, как и ты. Так что у тебя много шансов стать долгожителем. Будешь работать в четвертом тоннеле на подъемнике. А теперь проверим, насколько ты понятливый. Отрежь себе палец.

В руку Арлинга аккуратно вложили нож, который так хотелось воткнуть в брюхо Говылю. Путь халруджи засверкал неизвестными огнями.